Лунный шторм - стр. 24
Замявшись, бабушка переводит дыхание и, кажется, закончив внутреннюю борьбу, устремляет на меня свои серые печальные глаза. Я сглотнула.
– Мне стыдно перед тобой, – произносит она тихо, я не перебиваю, – ты у меня большая девочка, а я этого не понимала или не хотела понимать. Думала, что знаю многое, хотела направить и дать тебе все только самое лучшее. Я боялась, Рэйчел, что ты повторишь судьбу своей матери…
Прожевав данное заявление будто резину, я хмурю брови и пытаюсь не принимать слова близко к сердцу. Какое же дерьмо. История мамы и папы – это чертов материал для сопливого романа без привычного для всех хэппи-энда. Тот же «Дневник памяти» или «Спеши любить» Спаркса для меня фигня полная, потому что история моих родителей реально затрагивает меня и проходит через легкие в сердце, оттуда в гортань и обратно в легкие. Целое путешествие.
– Надеюсь, ты простишь свою дотошную бабушку, м? Обещаю, я больше не стану вмешиваться в твои отношения с мальчиками, – твёрдо клянётся старушка, взяв мою холодную от мороза ладонь в свою. – Я скучала по тебе, милая. Мне очень жаль, что нам пришлось столько времени на разговаривать друг с другом. Я прекрасно знаю о своих недочетах и, правда, хочу стать для тебя достойной бабушкой…
Долго смотрю на неё, впитывая и сохраняя то тепло, которое дарят её руки. Господи! Я дала себе слово, что не стану жить прошлым, а раз так, то и бабушку сумею простить. Хоть и по её вине я пропустила свадьбу отца, поругалась с ним, даже не попрощавшись перед их с Изабель медовым месяцем… Ладно, Рэй, прекрати ворошить осиный улей, а то добром это не кончится. Просто плыви по течению.
– Хорошо, бабуль, я тебя прощаю. Но есть одно условие, – сказала я, выставив указательный палец.
Старушкины безжизненные глаза вмиг засияли и наполнились красками, а сама она будто расцвела. Неужели это моя обида так изувечила её?
– Проси все, что хочешь! Поездка в Париж? Собственная машина? Новый телефон? Все оплачу, – осыпала предложениями та, и я, неловко подбросив брови ко лбу, улыбаюсь.
Мда, кое-что все же осталось прежним.
– Покой. Больше никогда не тыкай мамино лицо в её с папой прошлое, ладно? Ты делаешь ей больно.
Выражение лица женщина вмиг переменилось на недоуменный, на впалых щеках выступил стыдливый румянец, а рука её перестала гладить мою.
Чего? Она правда не замечала за собой эту привычку? Да вы шутите!
– Конечно, – тонкими губами улыбнулась Фрейя, и я удовлетворенно ей кивнула.
Похоже, моя жизнь начала налаживаться, а это радует меня больше всего. Старые раны затягиваются, когда ошибки прошлого смывает волна времени.