Лунный парк - стр. 40

Без вести пропадало такое количество детей, что это уже смахивало на эпидемию. С тех пор как я переселился сюда в июле, пропало с дюжину мальчиков – только мальчиков. Их фотографии наводнили интернет, на специальных сайтах постоянно обновлялась информация о ходе расследования, их торжественные лица глядели отовсюду, их тени шли по пятам. Я прочитал статью про очередного пропавшего бойскаута – третьего за текущий учебный год. Мальчик тоже был ровесником Робби, и его несмышленое ангельское личико украшало теперь первую полосу газеты. Но ни одного ребенка так и не нашли. Никаких тел в овраге или канализации, ни останков на отмели, ни подозрительных вещмешков, выброшенных на обочину шоссе, ни расчлененных трупов в лесу. Мальчики исчезли бесследно, и не видно было ни единого шанса, что кто-нибудь из них когда-либо отыщется. Следователи продолжали «усиленные поиски». Родителей пропавших ребят убедили выступить по Си-эн-эн и придать своим детям побольше человеческих черт, чтобы смягчить похитителей, если они вдруг смотрят. Помимо возросшего рейтинга канала, эти пресс-конференции не дали никаких результатов, если не принимать в расчет напоминания о «необъяснимой вселенской злокозненности» (цитата из «Тайм»). Предполагалось, что широкая огласка мобилизует добровольцев, но люди уже потеряли надежду – столько было пропавших, что большинство предпочло спрятать голову в песок и ждать, пока за этим кошмаром не придет кошмар попроще. Семьи пропавших мальчиков встречались при свечах, брались за руки, преклоняли, пораженные горем, головы и молились, хотя мне эти собрания больше напоминали спиритические сеансы. Несколько организаций предложили установить мемориальную доску, чтобы увековечить ужасные события. Учеников Бакли (частной школы, куда ходили Сара с Робби) просили посылать соболезнования понесшим тяжелую утрату родителям. Нам вменялось в обязанность разучивать и повторять с детьми один и тот же утомительный молебен: не разговаривай с незнакомыми, не слушай хорошо одетого вкрадчивого джентльмена, который ищет сбежавшего щенка; «Не молчи – кричи!» и «В школу, из школы – по одной дорожке» и «Сторонись клоуна». Основная идея – никому не верь, подозревай всех. Людям повсюду слышался детский плач. В классах для снятия напряжения лепили из пластилина. Нам рекомендовали всегда иметь при себе несколько недавних фотографий наших детей.

И теперь очередной пропавший бойскаут неизбежно спровоцировал вспышку тревоги, какую я испытывал каждое утро перед тем, как Робби и Сара отправлялись в школу, особенно в дни страшного бодуна или если я перебирал с кофе. Этот кошмарный сон наяву длился не более тридцати секунд, но после мне все равно требовалась таблетка клонопина: в школе беспорядки, детский шепот по мобильному: «мне страшно», а фоном как будто хлопают петарды, пуля рикошетом валит второклассника, беспорядочная стрельба в библиотеке, брызги крови на недописанной проверочной, красные лужи на линолеуме, кишки на парте, раненый учитель выталкивает оцепеневших детей из столовой, застреленный в спину охранник, девочка шепчет: «Кажется, в меня попало» – и лишается чувств, прибытие машин Си-эн-эн, шериф, запинаясь, выступает на экстренной пресс-конференции, по телевизору мелькают сводки, «озабоченный» репортер докладывает последние новости с места событий, в небе зависают вертолеты, финальные моменты, когда стрелок вставляет себе в рот дуло «магнума», забитый людьми приемный покой больницы скорой помощи, импровизированный морг в спортзале, игровая площадка, затянутая желтыми лентами полицейских ограждений, а в итоге: винтовка 22-го калибра, пропавшая из шкафчика отчима, дневник, рассказывающий об отчужденности и отчаянии мальчика, который плохо переносил издевки, которому нечего было терять, элавил