Лунный парк - стр. 36

Кроме того, я заметил вереницу машин, запрудивших Эльсинор-лейн, и двигающуюся между ними высокую фигуру в костюме. Я вздохнул и, чтоб разглядеть получше, высунул голову еще дальше из окна. Фигура обернулась, как будто знала, что за ней наблюдают, и я успел разглядеть лицо парня, явившегося Патриком Бэйтменом. Я даже вздрогнул от облегчения, что он уходит; опять-таки звоночек – пора поправиться. (Шутник, тоже мне, бурчал я себе под нос; да просто неожиданный элемент, который материализуется на всякой вечеринке, успокаивал я себя.) Когда я закрыл окно и обернулся, все, что было особенного, причудливого в девчачьей, полной спокойствия и цветных мелков комнате, необъяснимым образом исчезло.

Из видимых повреждений сначала я заметил только, что книжный стеллажик лежит ничком на полу. Я присел на корточки, приставил тот обратно к стене и принялся запихивать книжки, игрушки, все без разбору, как вдруг вспомнил слова Сары и медленно перевел взгляд на потолок. Прямо над изголовьем виднелись следы. Сначала я не был уверен, но, приблизившись, разглядел, что следы эти походили на царапины – как будто что-то ползло по потолку, цепляясь за него когтями. Я зашарил по карманам в поисках кокса. Посмотрел на кровать. И тут я увидел подушку. Подушка была разодрана надвое, как будто кто-то закогтил ее (да-да, именно это слово первым пришло мне на ум: закогтил) и раскидал перья по всей постели. Подушка выглядела так, будто на нее, ну да, напали; наволочка изорвана на мелкие кусочки, как если б кто-то нанес ей сотни ножевых ударов, а когда я с неохотой потрогал подушку, то сразу отскочил – она была влажная. Отдернув влажный указательный палец, я моментально вытер руки о джинсы и принял решение спуститься вниз и на остаток вечера запереться в кабинете. Пусть с этим разбираются Джейн с Мартой. Сначала я подумал, что неспокойная дочурка Джейн сама все это устроила, и решил оставить подушку в качестве вещдока.

Но когда я повернулся к выходу, там сидел он – Терби. Невинно так сидел возле двери. Мне казалось, что, входя в комнату, я его не заметил, а он, значит, сидел там, поджидал, весь в черно-малиновых перышках, с желтыми кукольными глазами навыкат и блестящим острым клювом. Тут я понял, что, покидая комнату, мне придется пройти мимо него, и мне слегка схужело. Сделав шаг, я осторожно, как будто она живая, приблизился к птице, и она вдруг пошевелилась. Пошатываясь на когтях, она направилась ко мне.

Я глубоко вздохнул и отпрянул.

Перепугался я совсем ненадолго, пока не понял, что игрушку просто оставили включенной. Собравшись с духом, я подошел снова. Движения ее были настолько неуклюжими и механическими, что я даже стал посмеиваться над своим испугом. Булькающие звуки, которые она издавала, казались теперь настолько статичными и неживыми – от птичьей аномалии я ожидал совсем не таких.