Лунный камень - стр. 50
Миссис Тридголл уткнулась в кружевной воротник и все еще тихим, но торжественным голосом повторила:
– Моего любимого мужа больше нет в живых.
Я отчаянно подмаргивал мистеру Канди с другой стороны стола. Мисс Рэчел тронула его за руку. Миледи пронзила его взглядом, который нельзя описать словами. Какой там! Говорун с необоримой сердечностью гнул свое:
– Буду рад отправить профессору свою карточку, если вы сообщите его адрес.
– Его адрес – кладбище! – вдруг выйдя из себя, выпалила миссис Тридголл с таким напором и яростью, что зазвенели бокалы. – Профессор скончался десять лет назад!
– О, господи! – вырвалось у мистера Канди. За исключением прыснувших со смеху попрыгуний, компанию охватила гробовая тишина, словно все они отправились вслед за профессором.
И это один мистер Канди. Остальные по-своему провоцировали разлад не меньше его. Когда нужно было что-то сказать, молчали. А когда раскрывали рот, говорили невпопад. Мистер Годфри, столь велеречивый на публике, как воды в рот набрал. То ли он дулся, то ли оробел после конфуза в розарии – понять было трудно. Он ни к кому не обращался кроме сидевшей рядом с ним леди (еще одной нашей родственницы). Она была одной из участниц его кружка – очень духовная особа с торчащими наружу ключицами. У нее была губа не дура по части шампанского – ну, вы поняли: любила посуше и побольше. Они сидели недалеко от буфета, и, судя по обрывкам разговора, которые я услышал, пока откупоривал бутылки и нарезал баранину, могу засвидетельствовать, что компания сильно выиграла бы от их беседы. Обсуждение благотворительных дел проходило без меня. К тому моменту, когда я начал прислушиваться, они оставили рожениц и бедствующих женщин далеко позади и перешли к серьезным темам. Религия (сказал мистер Годфри, как я расслышал в промежутках между хлопками пробок и звоном ножа) есть любовь. А любовь есть религия. Земля – тот же рай небесный, только немного обветшавший. А рай – земля, но вычищенная и как новенькая. На земле встречаются возмутительные субъекты, зато во искупление страданий все женщины в раю являются членами одного неохватного кружка, в котором никто не ссорится, а мужчины в облике ангелов-хранителей исполняют их желания. Какая прелесть! Какого рожна мистер Годфри скрывал такую новость от всех остальных?
Вы, вероятно, спросите, не расшевелил ли общество, сделав вечер приятнее, мистер Фрэнклин?
Ничего подобного! Он вполне оправился и находился и телом, и душой в прекрасном состоянии после того, как, я подозреваю, Пенелопа сообщила ему о приеме, полученном мистером Годфри в розарии. Говорил-то мистер Фрэнклин много, но в девяти случаях из десяти не о том, что нужно, и не с теми, с кем следовало. Заканчивалось это обидой у одних и недоумением у других. Заграничное образование, все эти французские, немецкие и итальянские черты характера, о которых я уже говорил, повылезали за праздничным столом самым беспорядочным образом.