Лунный камень - стр. 46
– Это – уголь, Беттередж! Всего лишь уголь, мой старый друг!
Очевидно, он таким образом хотел меня просветить. Но преуспел лишь в том, что вернул мои мысли к ужину. Я заковылял вниз, к своему полку официантов. Когда я выходил, мистер Годфри добавил:
– Старый добряк Беттередж! Я питаю к нему искреннее уважение!
Даже обнимая сестер и пожирая взглядом мисс Рэчел, он нашел время, чтобы выразить свое расположение ко мне. Как много в нем нерастраченной любви! В сравнении с ним мистер Фрэнклин выглядел совершенным дикарем.
Выждав полчаса, я, как мне было сказано, явился в комнату миледи.
Наш диалог в основном был повторением того, что мы с мистером Фрэнклином говорили друг другу у Зыбучих песков, с той лишь разницей, что свои соображения насчет фокусников я оставил при себе – ведь новых причин, чтобы попусту тревожить миледи, не было. По окончании разговора я понял, что она видела намерения полковника в самом черном свете и решила во что бы то ни стало при первой же возможности забрать Лунный камень у дочери.
На пути в свои покои я столкнулся с мистером Фрэнклином. Он пожелал знать, не видел ли я где его кузину Рэчел. Я ответил, что не видел. Может быть, стоило сказать, где в это время находился его кузин Годфри? Я этого не знал, но сильно подозревал, что недалеко от кузины Рэчел. Подозрения мистера Фрэнклина, по-видимому, склонялись в ту же сторону. Он ущипнул бороду, развернулся и скрылся в библиотеке, очень выразительно хлопнув дверью.
Больше подготовке ужина ничего не мешало – до того момента, когда настанет время прихорошиться для встречи гостей. Стоило мне надеть мой белый жилет, как появилась Пенелопа – якобы для того, чтобы причесать остатки моих волос и поправить узел на белом галстуке. Дочь пребывала в возбуждении, я понял, что ей не терпится что-то мне рассказать. Поцеловав меня в макушку, она прошептала:
– Есть новости, папочка! Мисс Рэчел ему отказала.
– Кому?
– Женскому заступнику, папа. Подлому хитрецу! Я его сразу невзлюбила за то, что он пытается оттеснить мистера Фрэнклина!
Если бы я мог вздохнуть, то определенно высказал бы протест против незаслуженного охаивания выдающегося филантропа. Но моя дочь как раз поправляла узел на моем галстуке и вложила в пальцы всю силу своего негодования. Я никогда в жизни не был так близок к удушению.
– Я видела, как он повел ее на прогулку в розарий, – продолжала Пенелопа. – И дождалась за падубом их возвращения. Ушли под ручку, оба смеялись. Вернулись по отдельности, мрачнее мрачного, не глядя друг на друга – все абсолютно ясно. Я в жизни так не радовалась, папа! В мире есть только одна женщина, способная устоять перед мистером Годфри Эблуайтом, и будь я леди, то была бы второй!