Лунное танго - стр. 10
– А?! – Динка оторвалась от окна. – Я не думала как-то… брюнеты, скорее.
– Брюнеты – ну-у-у… ничего, сойдет. Джордж Клуни, к примеру, брюнет. Ой, Джонни Депп, как же! А вот Никитос у меня блондин, истинный ариец, сама увидишь. Красавчик – сил нет! В школе девчонки по нему просто хором рыдают. Но он – мой, и только мой, пусть все знают. Пусть только попробует кто-нибудь к нему прицепиться, сразу голову оторву. Шучу, ясен пень. Никуда он не денется, кого он лучше меня найдет? Даже думать смешно. Вон, страдает до сих пор, бедняжка, что со мной поругался. Я ему уже все простила, а на эсэмэс не отвечаю, потому что сюрприз, ну, скоро уже увидимся, час всего остался…
Жалко.
Жалко Динке было расставаться с родным монгольским классом, так она там хорошо жила. Жалко и немного страшно впервые так надолго уезжать от родителей. Все-таки не на месяц, а на полгода, а потом, возможно, и на целый год. Но жальче всего было расставаться с Рэнькой.
Ведь это самая лучшая в мире собака.
Во-первых, она наполовину волчица. В Монголии летом адская жара, а зимой – адский мороз, поэтому овчарок там смешивают с местными степными волками. Дикие звери лучше выживают в диком климате. А в том, что Рэнька – дикий зверь, Динка убедилась в первый же вечер, когда милый толстолапый щеночек до крови разодрал ей щиколотку.
– Ах ты, зараза! – орала она, вздернув зверюгу за шкирку. – Я тебе покажу, кто из нас в стае главный! Фу, скотина бессовестная! Фу! Нельзя кусаться, нельзя!
Скотина рычала, еще по-детски визгливо, извивалась и норовила, ни капли не раскаявшись, вцепиться ей в запястье.
Много было после этого прожито вместе. Полтора года Динка терпеливо и упорно Рэньку воспитывала, бегала с ней на стадион, приучала к поводку и наморднику, ходила заниматься в собачью школу. Рэнька выказывала характер, дикий, неуправляемый, стойкий. При этом хитрый и коварный. Она грызла диван, в лохмотья ободрала обои в коридоре, куда могла допрыгнуть, измочалила папин портфель, изничтожила гору обуви, доводила до истерики родителей, пугала соседей и одноклассников. Динка заливала царапины йодом, зашивала дыры на одежде, успокаивала соседей… и была совершенно счастлива. Именно такую собаку ей хотелось всегда. Умную, чуткую, недоверчивую – и восхитительно дикую, дикую, дикую!
Когда они прыжками неслись по огромному пустырю, когда Рэнька с азартным рыком рвала зубами поводок, когда они вместе бесились, дрались, валялись на высохшей земле – Динка ощущала счастье, огромное счастье, первобытную радость прыжка и бега. Она была зверем, как Рэнька, она была дикой, она была свободной.