Лунная Ведьма, Король-Паук - стр. 68

, обернутые дважды через левое плечо, потому что правое принадлежит Королю. По улицам они передвигаются с посохами в руках. На выходе с рынка, где повар делал для дома закупки, Кеме указывает на одного из них Соголон:

– Глянь. Окъеаме сегодня вещают языком Кваша Кагара. Их отличие – высокопарность слога, ибо из их уст изливается красота, даже если они описывают слякотную лужу.

Соголон видит, как старший окъеаме прирастает еще одним, по виду учеником, но ничего особо интересного в них нет; даже в золоченых посохах, которыми они постукивают при ходьбе. Между тем Кеме тянет ее за собой, подобраться к вещателям поближе; «поглядеть, что они там вещают», – говорит он, хотя не вполне ясно, что имеет в виду. Они лавируют через толпу, пока не оказываются непосредственно за спиной у старшего и его подмастерья.

На оголовьях их посохов резное изображение трех человечков – один прикрывает себе глаза, второй уши, а третий рот. Кеме собирается что-то сказать, но тут окъеаме зычно возвещает:

– Превосходнейший ясноликий Кваш Кагар изволит заниматься делами трона! Король изволит заниматься делами предков! Превосходнейший ясноликий Кваш Кагар изволит заниматься делами трона!

Соголон смотрит и не верит глазам. Весь рынок, со всеми его покупателями и продавцами, зазывалами и зеваками, враз замолкает. Молчат все – даже, кажется, скот и домашняя птица.

– Превосходнейший ясноликий Кваш Кагар изволит заниматься делами трона! – повторяет окъеаме. Рынок неподвижен. Вон застыла торговка фруктами, не успевшая подать покупательнице кокос, а та – его взять. А затем, как по щелчку, всё снова приходит в движение. Весь рынок снова мерно двигается, покупает, продает, торгуется, горячится, вздорит, плутует, ловит за руки жуликов, а окъеаме тем временем движутся дальше.

Тут навстречу Кеме и Соголон выскакивает вторая повариха – растрепанная, запыхавшаяся от волнения.

– Они в доме! – заполошно кричит она. – Не послали вперед себя ни слова, ни весточки, а хозяйка уж напугана вусмерть!

– Да кто, дурёха? Кто явился? Скажи, пока не проглотила язык.

– Аеси!

Они спешат в ограду дома, и тут на подходе к воротам Соголон обдувает порыв внезапного ветра – могильно-стылого, с пригарью пепелища. Два порыва, один за другим, а следом что-то вроде хлопка громоздких крыльев. Звук пугает, но замечает его только Соголон. Повара спешат к себе в поварню, а Кеме занимает место рядом с дворцовыми гвардейцами, стоящими навытяжку у ворот.

Соголон пробегает мимо во внутренний двор, а оттуда к коридору, что ведет в гостиную. У входа истуканами застыли два стражника с похожими на ошейники ожерельями из бисера; мускулистые торсы обнажены, а от пояса книзу струятся белые одеяния, похожие на подолы платьев. Внутри у окна стоят еще двое, а на табурете, лицом к хозяйке, восседает некто в черной накидке и с огненно-рыжей копной волос, собранных пучками по всей голове. Даже сидя он кажется заметно выше большинства стоящих; шея и руки иззелена-черные, как изнанка моха. Хозяйка собирается что-то произнести, лицо у нее окаменелое. В эту секунду Аеси оборачивается.