Лунная тень 2. Тени и пламя - стр. 16

В глазах Медеи промелькнула неуверенность, но она быстро совладала с собой и одарила Эрфиана улыбкой.

– Начнем с вина, – сказала вампирша. – Беседы без вина твоя госпожа так же считает грехом, Великий, я права?

***

Когда перевалило за полночь, Медея ушла по известным только ей делам, а Александр, которого уже давно искали советники, отправился в приемную залу.

– Великий пожелает принять ванну после того, как я покажу ему покои? – спросил у Эрфиана Салим, личный слуга главы клана, юный темный эльф с копной завитых в мелкие кудри золотисто-каштановых волос.

– Благодарю, но ванну я приму чуть позже, – сказал гость. – Хочу посидеть в саду.

– Я принесу Великому теплую шерстяную накидку?

А вроде бы его не было в кабинете Александра в тот момент, когда Эрфиан жаловался на здешние холода? Идеальный слуга слышит все, что нужно, даже если находится на другом конце света. Этим качеством обладал Давид, и оно обеспечивало ему не только доверительное отношение хозяина, но и уважение, которым он пользовался на вилле. Иногда Эрфиан думал о том, что именно так главные вампиры поступают с личными слугами. Дают им чуть больше власти над остальными. Но в случае обращенных такой подарок лишь подчеркивает низкое положение темного эльфа. Им даже дают маленькую сережку, которую они носят, как рабскую метку. Давид, правда, таких сережек не носил, но Эрфиану хотелось верить, что униженным тот себя не чувствует.

– Буду рад. И не откажусь от горячего вина со специями.

– Как пожелает Великий.

***

Выйдя в сад, Эрфиан сел в одно из плетеных кресел под яблонями и посмотрел на усыпанное звездами небо. Тонкий серп месяца наполовину скрывали облака. Ночь темной луны, следующая за днем строгого поста, который соблюдают жрецы культа сладострастия, застанет его в дороге, и это хорошо. На вилле он проводил большую часть этого времени в своих покоях, лишь изредка принимая просителей, а вечером, еще до ужина, уходил в храм, и чувствовал себя неуютно при мысли о том, что остальные трапезничают без хозяина: грубое нарушение древних законов гостеприимства. Впрочем, злило это только Дану, особенно в первый период их – можно ли это так называть? – отношений. Устроив несколько сцен и осознав, что реакции не последует, она начала демонстративно уходить либо на охоту за дичью, которую, по ее словам, так и не поймали для гостьи глупые слуги, либо в чужую спальню, каждый раз напоминая Эрфиану, что он «мерзкий язычник».

– Великий попросил вина, и я решила принести напиток лично, – донесся со стороны деревьев знакомый голос.