Луна - стр. 37
– На этом портрете ты такой счастливый, – заметила его дочь, чувствуя отцовскую печаль.
На картине Вирен и король Харроу стояли плечом к плечу, молодые, сильные и полные надежды. Король был облачён в полный доспех, лицо его, как и лицо его испытанного друга, ещё не несло печати бедствий последних лет.
– Я и был счастлив, – согласился лорд-маг. – Мы позировали для этого портрета в несколько приёмов вскоре после коронации Харроу. Это он настоял, чтобы я был изображён с ним рядом. Потому что он уже тогда знал – я буду рядом всегда и против всех, что бы ни случилось.
– Ты так и делаешь все эти годы, – сказала Клаудия.
– До нынешнего дня, – согласился Вирен, глядя на картину и вспоминая человека, которым он тогда был, бесконечно преданного своему королю, который отвечал ему полным доверием. Столько всего произошло с тех пор, столько изменилось… А изменился ли он сам? Или молодой лорд-маг на портрете – это по-прежнему он и есть? – И сегодня я тоже останусь рядом с ним. Мы пройдём через это вместе. Я должен быть тем человеком, каким он когда-то меня видел.
– Что это значит, папа? – встревоженно спросила Клаудия.
Лицо её отца сделалось собранным, как всегда, когда он принимал окончательное важное решение.
– Это значит, что есть последний способ его убедить. У меня есть ещё одна идея, как спасти ему жизнь. Последняя.
– Звучит тревожно, отец. Что ты задумал?
– Клаудия, если я тебе скажу, ты попытаешься меня остановить.
– Разве это не значит, что я и должна попытаться тебя остановить? Даже не зная, о чём идёт речь…
– Мне пора по делам, Клаудия, – оборвал её Вирен. – До встречи.
И вышел из кабинета, подхватив под мышку корзину со змеёй и плотно закрыв за собой дверь.
Слова прощания показались дочери очень холодными, формальными. Что же задумал её отец?
Закрываясь, дверь подняла лёгкий сквознячок – и что-то зашуршало под ногами, привлекая внимание Клаудии. Она нагнулась и подобрала под столом лорда Вирена какой-то пергаментный свиток. Сразу узнала королевскую красную печать с двумя гербовыми башнями – одна повыше, другая пониже. Клаудия убрала свиток в один из многочисленных карманов своей длинной мантии и огляделась, желая понять, есть ли здесь что-то ещё необычное. А, вот: ужасная картина, которую зачем-то держал в кабинете её отец – изображавшая оскаленную овчарку и трёх кротких овечек – слегка отходила от стены и висела неровно. Девушка подошла изучить её – и обнаружила на раме липкий отпечаток чьего-то пальца. Наклонилась понюхать – и верно: клубничный джем.
– Вот оно что, – Клаудия потянула картину за раму – и та отошла в сторону, словно дверь. Пару секунд девушка вглядывалась в открывшийся за ней тёмный туннель, а потом щёлкнула пальцами – и из её ладони изошёл длинный широкий луч света. Освещая пространство перед собой ладонью, как фонарём, Клаудия двинулась вперёд.