Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь - стр. 18
Конь из конюшен Борджиа, привезенный из Мантуи, где выращенные герцогами Гонзага турецкие жеребцы, по слухам, были лучше, чем у самих турок, и оседлавший его гонец отлично справились с задачей.
Путешествие из Рима в Сиену тяжелое, хоть и не дальнее. Сразу за городскими стенами дорога становится опасной как для человека, так и для животного. Во времена, когда люди не знали еще Господа нашего, они поклонялись языческим божкам, а местность вокруг Рима была знаменита плодородными землями и хорошими дорогами, по которым тут и там проезжали телеги, везя товар на городские рынки. За века господства истинной веры дорога пришла в упадок, став дикой и полной разбойников, и теперь была поделена между семьями знатных римских вельмож: людей, которые прятались в замках и крепостях и предпочитали истреблять друг друга, а не вступать в союзы ради общего блага.
Но чтобы ограбить и убить, жертву нужно сначала поймать. А наездник, молодой человек, будто рожденный в седле, на протяжении всего пути ни разу не остановился. Он изнемогал от жары, но ветер сдувал с него пот. Чем больше он потел, тем дольше мог ехать, не задерживаясь по малой нужде. В начале одиннадцатого он достиг Витербо. Тут располагалась крупная почтовая станция, которой уже много лет пользовались кардиналы, и с момента созыва конклава она стояла в полной готовности. Так что лошадей поменял сам старший конюх. Он понимал, какого рода новости несет гонец, хотя сути не знал. А прочесть что-то по лицу вестника и пытаться не стоило, там виднелась лишь дорожная грязь да следы усталости: когда ему отдавали запечатанное письмо, то ни о чем не рассказывали. Негоже старшему сыну кардинала оставаться в неведенье, когда другие празднуют победу или сопереживают поражению, и те, кто давно работает на семью Борджиа, за много лет уяснили, что делать именно то, что велят, в их же собственных интересах.
И вновь дорога; свежий конь поначалу капризничал, но вскоре они с всадником нашли нужный ритм. Гонец скакал, изнемогая от жары, весь день и после обеда достиг ворот Сиены. Лес и сельская местность неожиданно сменились темными улицами, полными лошадей. На каких-то ехали верхом, других вели под уздцы. В августе Сиена превращалась в огромную конюшню. Куда ни кинь взгляд, везде вышагивали чистокровные жеребцы. Пофыркивая, они направлялись к тренировочным дорожкам. Телеги, торговцы, даже самые зажиточные горожане всегда уступали им дорогу. Повсюду пахло лошадиным потом и навозом. Менее чем через неделю лучшие тосканские жеребцы понесутся сломя голову по пыльной площади, сметая все на своем пути. В переулках уже вовсю делали ставки, и деньги перекочевывали из одного кармана в другой. На улицах творилось нечто невообразимое. Чезаре Борджиа, который вообще-то должен был в эти дни находиться на учебе в Пизе, но как любой молодой богатей, был без ума от охоты и спорта, выставил на скачки двух лошадок с неплохими шансами на победу.