Лукавый взор - стр. 15
Араго стоял неподвижно.
Решится ли он переступить порог особняка в тупике Старого Колодца, не вспоминая того ужаса, который некогда испытал в погребе этого дома?
– Нет, вы только поглядите на нашего Ролло! – ворвался в его мысли возбужденный визг тщедушного и плешивого Конкомбра, который относился к плечистому красавчику репортеру с почтительной и восхищенной завистью.
– Похоже, он немало преуспеет в высшем обществе! – ревниво просвистел сквозь зубы Вальмонтан.
– Высшее общество в наше время в тупике Старого Колодца уже не селится, как и вообще близ площади Вогезов! Он потерял былую популярность! – отрезал Конкомбр, который был дотошен до занудства во всем, от своих гроссбухов до всевозможных тонкостей comme il faut[22], и оглянулся на Араго: – А мне-то казалось, эта красавица строит глазки вам, мсье редактор!
– Мне тоже так казалось, – ухмыльнулся тот, снимая с вешалки свои редингот[23] и цилиндр.
– Смотрите, смотрите! – причитал Вальмонтан. – Появляется фиакр, Ролло подсаживает графиню… она протягивает ему руку через окно, он целует… целует ей руку! Ну и ну! Она ему что-то говорит и улыбается, ах, как она улыбается! Фиакр уехал, а Ролло стоит как дурак посреди мостовой!
– Поскольку мне не нравятся дураки, я уйду через черный ход, – заявил Араго, торопливо надевая редингот, необходимый в этом холодном мае, и беря трость. – Вальмонтан, сегодня вы запираете редакцию. Не забудьте погасить огонь в камине.
Араго, отвесив общий поклон, выскользнул в дверь, ведущую на лестницу для слуг.
Спустившись и открыв дверь во двор, он огляделся, не обнаружил ничего подозрительного и, зажав под мышкой трость, вынул из-под борта сюртука заветный листок. Когда Араго взглянул на него еще наверху, в редакции, в первый раз, то решил, что ему померещилось. Ну не может этого быть, не может!.. Теперь вышло, что не померещилось.
Письмо и в самом деле оказалось написано по-русски. Не слишком грамотно, со множеством ошибок, но по-русски! Начиналось оно с обращения к некоему господину гусару Д., и от этих слов у Араго перехватило дыхание.
Эти слова – «гусар Д.» – много значили для него. Очень много! Но откуда, черт возьми, откуда они были известны Лукавому Взору?!
Он не мог оторвать настороженный взгляд от странного послания, а потому не обратил внимания на молодую женщину в сером платье и сером капоре, принакрытом, несмотря на прохладный день, всего лишь канзу такого же цвета[24].
Женщина появилась в подворотне, несколько мгновений смотрела на замершего в недоумении главного «бульвардье», на дрожащий в его руке листок, а потом, легонько вздохнув, исчезла.