Лукавый Шаолинь - стр. 15
Я уже не вцеплялась в него намертво и даже попросила поехать быстрее.
– Не все сразу. А то испугаешься насмерть и больше не захочешь. В следующий раз обязательно прокачу с ветерком.
Он аккуратно довез меня до дома и высадил со словами:
– Звони. Не пожалеешь.
И я позвонила. Не сразу, конечно. Выждала пару дней, потому что мотоциклист мне понравился. В это время Кеша и Гоша как раз уехали в гости к бабушке, и я вздохнула свободно. Они, конечно, никогда меня не контролировали. Просто было неприятно жить с людьми, которые даже кошке уделяют больше внимания. Иногда мне казалось, что если бы я что-нибудь вытворяла – злоупотребляла алкоголем, начала курить, общалась с неподобающими людьми, – наши отношения потеплели. Скучно быть правильной. Но в тот раз у Шадова нашлись какие– то дела. И встречу пришлось перенести на пару дней.
– Завтра вечером поеду кататься на мотоцикле, – заявила я с порога вернувшимся родителям.
Кеша и Гоша смерили меня презрительными взглядами.
– Ты перегрелась на солнце, деточка? – спросил отец.
У Гоши такие же яркие зеленые глаза, как у меня. У Кеши тоже, но с карими крапинками. Они еще чувствуют себя молодыми и стесняются, что имеют восемнадцатилетнюю дочь. Рост Гоши достигает почти двух метров, Кеша всего сто шестьдесят сантиметров, но когда сердится, выглядит не менее внушительной. Я – нечто среднее между ними – сто семьдесят четыре. Но в тот момент почувствовала себя маленькой и удовлетворенно вздохнула.
Наконец-то они заговорили со мной.
– Вместо того, чтобы заниматься глупостями, устроилась бы в газету внештатным корреспондентом, – сказала Кеша. – Жалко, конечно, что получаешь не журналистское образование, но ничего не поделаешь. Детская блажь стать учительницей дорого обходится.
– Ничего, поработает и без профильного образования, – отрезал Гоша. – Все, Иней, пора браться за ум.
Беседа явно уходила не в то направление.
– Собираюсь завтра покататься на мотоцикле, – повторила я.
– Ты всегда была сплошным разочарованием, – вздохнула Кеша.
– Зачем тратить время… – начал Гоша, но вдруг осекся. В его глазах появилось мечтательное выражение. Мой суровый папаша в молодости был бунтарем. Хипповал, исповедовал свободную любовь. Исследовал подземные ходы. Даже успел в Москве пожить. И на одной из неформальных «тусовок» познакомился с Кешей.
Они ночевали в хипповской «коммуне», спали на полу и заплетали длинные волосы друг друга в косы. И мне не отрезали волос с рождения. Ходили на концерты Цоя и скандировали «Перемен требуют наши сердца». Целовались под дождем. Мчались по ночной Москве на мотоцикле. И чего-то искали. Наверное, Шаолинь.