Лучший из лучших - стр. 56
Присевший на корточки Ральф уперся одной рукой в холку коренника и подпрыгнул высоко в воздух; в прыжке он подтянул ноги к груди и, перевернувшись над спинами мулов, мягко приземлился – этому трюку его научил Ян Черут: именно так хороший возница переходит с одной стороны упряжки на другую. Следующим прыжком юноша вскочил на повозку, одновременно выхватив свой бич из углубления возле рукоятки тормоза.
Рукоять бича была длиной десять футов, а сам бич – двадцать. Опытный возница мог одним ударом снять муху с головы ведущего мула. Ральф с бичом управлялся искусно: готтентот научил. Рассекший кожу удар привел юношу в безумную ярость: побледневшие губы сжались в тонкую линию, зеленые глаза вспыхнули огнем.
– Ральф! – закричал Зуга. Он уже видел сына в подобном состоянии и теперь испугался. – Ральф! Прекрати!
Его призыв остался без ответа. Стоя на повозке, Ральф изящно взмахнул рукой, будто закидывая удочку – плеть растянулась во всю длину за его спиной. Одновременно он вынес вперед кончик рукоятки – бич со свистом полоснул противника от груди до пояса, с легкостью стального лезвия разрезав плотную ткань. Разорванная куртка захлопала на ветру, дождь размыл тонкую струйку крови: если бы не дождевик, возница получил бы глубокую рану.
Испугавшись громкого звука, мулы Ральфа метнулись в сторону – правое колесо сцепилось с колесом застрявшей повозки, и обе безнадежно завязли в жидкой глине.
Ральф оказался слишком близко к вознице, чтобы развернуть бич во всю длину. Тогда он перехватил рукоятку и замахнулся ею, как дубинкой.
В глубине шахты матабеле закричали «Й-и-е!», ободряя своего любимца, и воинственный клич подстегнул Ральфа. Он двигался быстрее противника, ловко уворачиваясь от ударов, используя рукоятку бича как палки, с которыми так усердно тренировался. Гомон, треск ударов, боевая песня матабеле, громкая ругань и выкрики зрителей – все это перепугало мулов до смерти. Испуганно заржав, Рози встала на дыбы и забила передними копытами. Другой мул рвался прочь, пытаясь высвободить застрявшее колесо. Бишоп дернулся в сторону – задние копыта заскользили по осыпающемуся склону, и с диким ржанием он повис в воздухе, запутавшись в упряжи и бешено лягаясь.
И тут мягко, будто просыпаясь от глубокого сна, желтая земляная насыпь вздрогнула. Движение началось под колесами сцепившихся повозок и копытами бьющихся животных, а оттуда пошло волной к краю ямы, где в стене мокрой земли внезапно открылась вертикальная трещина. Что-то хлюпнуло, словно чмокнул младенец, сосущий материнскую грудь, от этого негромкого звука все мгновенно замолкли – слышались лишь шорох дождя и вопли повисшего над пропастью мула.