Лучшие рассказы - стр. 93

По ней нельзя было определить, слышала ли она хоть что-то из того, что я сказал.

Она спросила:

– Как вам название «Головорезы»?

– Не знаю. Речь о фильме по моей книге?

– Мы бы не хотели, чтобы люди решили, что речь пойдет о религии. Сыны человеческие. Звучит так, словно фильм антихристианский.

– Ну, можно сказать, я действительно подразумеваю, что сила, которой обладают дети Мэнсона, в известном смысле от дьявола.

– Ах вот как?

– Я говорю об этом в книге.

Ей удалось изобразить жалостный взгляд, из разряда тех, каким смотрят только люди, знающие, что книги – в лучшем случае права на вольную экранизацию, которой можно одарить остальное человечество.

– Ну, я не думаю, что студия сочтет это приемлемым, – сказала она.

– Вы знаете, кто такая Джун Линкольн? – спросил я.

Она покачала головой.

– А Дэвид Гэмбол? Джейкоб Клейн?

Она снова покачала головой, на этот раз немного нетерпеливо. И протянула мне список, по ее мнению, необходимых исправлений, из которого следовало, что я должен переделать практически все. На страничке было указано «кому»: мне и еще нескольким человекам, чьих имен я не сумел распознать, а еще на ней значилось «от кого»: от Донны Лири.

Я сказал:

– Спасибо, Донна, – и направился обратно в отель.

Целый день я был не в духе. А потом придумал способ переделать сценарный план, чтобы учесть все замечания, приведенные в списке.

Еще день я размышлял, несколько дней писал и наконец факсом отправил третий вариант на студию.

Праведник Дундас, убедившись в моем искреннем интересе к Джун Линкольн, принес мне свой альбом, и я обнаружил, что это псевдоним родившейся в 1903 году Рут Баумгартен, назвавшейся так в честь месяца июня и президента Америки. Это был старый альбом в кожаном переплете, размером и весом напоминавший фамильную Библию. Когда она умерла, ей было двадцать четыре года.

– Жаль, вы ее не видели, – сказал Праведник Дундас. – А фильмов с ее участием почти не сохранилось. Она была такой талантливой. Она была самой большой из всех звезд.

– Она была хорошей актрисой?

Он решительно покачал головой:

– Неа.

– Или необыкновенной красавицей? Если это так, значит, я чего-то не заметил.

Он снова покачал головой.

– Камера ее любила, это точно. Но дело не в этом. Среди девочек на подпевке многие были красивее ее.

– Тогда что же?

– Она была звездой, – пожал он плечами, – и этим все сказано.

Я перелистывал страницы: вырезки с отзывами о фильмах, о которых я никогда не слышал, и оригиналы и копии которых утрачены много лет назад, потеряны или уничтожены огнем: нитратная пленка отличалась повышенной пожароопасностью; вырезки из иллюстрированных журналов: Джун Линкольн, занятая в роли, Джун Линкольн на отдыхе, Джун Линкольн на съемках «Рубахи ростовщика», Джун Линкольн в огромном меховом манто, позволяющем датировать снимок точнее, чем странная прическа и неизменная сигарета.