Лучшие рассказы - стр. 89

– И что вы об этом думаете?

В ответ оба кивнули, почти синхронно.

А после попытались, приложив немало усилий, объяснить мне, насколько он им не по нраву, стараясь при этом не произносить слов, которые могли бы меня огорчить. Это был очень странный разговор.

– У нас проблема с третьим актом, – сообщили они, неопределенно намекая, что ни я, ни мой сценарный план, ни даже третий акт здесь ни при чем, и все дело только в них.

Им хотелось, чтобы люди были посимпатичнее. Чтобы свет был ярче, а тень темнее, и никаких оттенков серого. Они хотели, чтобы героиня была героической. Я кивал и делал пометки.

В конце нашей встречи я за руку попрощался с Австралийцем, а его помощник в синих очках проводил меня через путаницу коридоров, чтобы я вновь обрел внешний мир, и мою машину, и моего водителя.

Пока мы шли, я спросил, нет ли на студии фото Джун Линкольн.

– Кого?

Как выяснилось, его звали Грег. Он достал маленький блокнот и что-то в нем черкнул карандашом.

– Звезды немого кино. Знаменитости 1926 года.

– Она снималась у нас?

– Понятия не имею, – признался я. – Но она была знаменитой. Более знаменитой, чем Мари Провост[24].

– Кто?

– «Победитель, которого съела собака». Одна из самых ярких звезд немого кино. Умерла в нищете, когда появился звук, и ее объела собственная такса. Ник Лоу написал о ней песню[25].

– Кто?

Я процитировал первую строчку, а потом сказал:

– В общем, Джун Линкольн. Может кто-нибудь найти для меня ее фото?

Он еще что-то записал в блокноте. И кивнул.

Мы уже вышли на солнечный свет, где меня ждала машина.

– Кстати, – сказал он, – вам следует знать, это все полное дерьмо.

– Простите?

– То, что он говорит. С Белуши были вовсе не Спилберг с Лукасом, а Бетт Мидлер и Линда Ронштадт. У них была кокаиновая оргия. Об этом все знают. Он говорит полное дерьмо. А его просто из милости взяли младшим ассистентом продюсера на фильм про Индиану Джонса. Будто это его фильм. Придурок.

Мы пожали друг другу руки, я сел в машину и вернулся в отель.

В ту ночь меня настигла разница во времени, и я проснулся, окончательно и бесповоротно, в четыре утра.

Я встал, помочился, натянул джинсы (а спал я в футболке) и вышел на улицу.

Я хотел видеть звезды, но огни города были слишком яркими, а воздух – слишком грязным. Небо было грязно-желтым и беззвездным, и я вспомнил все созвездия, какие можно видеть над небом Англии, и впервые вдруг глубоко, глупо затосковал по дому.

Мне не хватало звезд.

Я собирался поработать над рассказом или продолжить писать сценарий. А вместо этого засел за второй вариант сценарного плана.