Лучше не бывает - стр. 4

– Бедняжка Кейзи, вот не повезло ей! – сказал Эдвард.

– Я его не останавливаю, – сказала Мэри, – во-первых, потому, что останавливать его уже поздно, а во-вторых, потому, что не каждый день Барбара возвращается домой. – В споре с близнецами всегда выручала логика.

Барбара Грей не была дома с Рождества. Она заканчивала учебу в Швейцарии. В пасхальные каникулы она каталась с родителями на лыжах… Супруги Грей были страстными путешественниками.

– Некоторые могут себе позволить, – пробурчала Кейзи, вложив в свою реплику туманный намек на разницу в их социальном положении. Она часто отпускала неопределенные, но веские замечания.

– Кейзи, можно нам взять эти куриные лапы? – спросила Генриетта.

– Как тут поддерживать чистоту на кухне, когда дети роются в мусорных ведрах, будто голодные коты…

– Пожалуйста, не надо выгребать оттуда все, Генриетта! – закричала Мэри. Вместе с куриными лапами вывалилась мешанина из скомканной бумаги, кофейных зерен, вялых листьев салата и человеческих волос.

– Меня тут ни во что не ставят, – сказала Кейзи. – Моя жизнь здесь не имеет смысла…

– Всякая жизнь не имеет смысла, – изрек Теодор.

– Вы считаете, я вам не ровня…

– Вы нам не ровня, – сказал Теодор, – не принесете ли вы мне чашку чая, будьте добры.

– Заткнитесь, Тео, – сказала Мэри. – Не выводите Кейзи из себя. Вот ваш чай, на подносе.

– Лимонный кекс. Мм. Прекрасно.

– Вы говорили, что неважно себя чувствуете, – сказала Кейзи.

– Просто желчь разлилась. Где Минго?

Минго – крупный лохматый серый пес, явно имевший в числе предков пуделя, – всегда находился у ног Теодора, когда тот завтракал или пил чай в постели. Кейт и Октавиену это давало неистощимый повод для шуток об отношениях между Теодором и Минго.

– Сейчас приведем его, дядя Тео! – закричал Эдвард.

После короткой возни Минго был извлечен из-за чугунной печки, которая продолжала занимать бóльшую часть кухни возле плиты, хотя на ней уже давно не стряпали и топить ее было неэкономно. Теодор, взяв поднос, начал подниматься по лестнице впереди близнецов, которые, исполняя придуманные ими самими ритуалы, тащили пса, при этом его глупая, улыбающаяся морда торчала из-под локтя Эдварда, мохнатые лапы волочились по полу, а толстый, как колбаса, хвост вилял, то и дело задирая пестрый подол Генриеттиного платьица.

Теодор, старший брат Октавиена, по характеру – ипохондрик, ничем теперь не занимавшийся, служил когда-то инженером в Дели. Все знали, что он был вынужден покинуть Индию из-за какой-то таинственной истории, но в чем заключалась эта тайна, никто не знал. Никто не знал также, любит ли он на самом деле своего брата, нескрываемое презрение к которому он демонстрировал, но окружающие старались, по общему согласию, не замечать этого. Он был высоким, худым, наполовину облысевшим и поседевшим человеком с выпуклым лбом, изборожденным иероглифами морщин, и проницательным взглядом умных задумчивых глаз.