Лучи уходят за горизонт - стр. 60
Элизабет всё реже вспоминала, что тело Капилы так и не обнаружили, а суд над Пурпурным Человеком зашёл в тупик, и обвинению не удалось доказать покушения на убийство. Элизабет осмелела настолько, что при участии лечащего врача из дома спасения сумела дать показания – их записали на камеру и демонстрировали в суде. Элизабет даже забыла о том, что медицинское обследование, которое она прошла, попав в детский дом, диагностировало беременность, и ей сделали аборт.
Милый улыбающийся врач пытался заигрывать с ней. Он обезболил ей тело ниже груди и засунул внутрь шланг с длинной тонкой иголкой с отверстием на остром конце. Он ковырялся в ней, высасывая из неё частички эмбриона, аппарат шумел, как вентилятор, и Элизабет чувствовала в животе зуд, потом лёгкое жжение, а затем её чуть не вывернуло наизнанку.
– Вот и всё, – буднично сказал врач, выключая аппарат и вытаскивая из неё иглу. Игла была в крови и слизи, когда он выкидывал её в пакет для отходов; а пока врач мучил её, Элизабет воображала, как таким же приспособлением она убивает Пурпурного Человека – выскрёбывает его внутренние органы через нос или дырку в заднице. Ещё она вспоминала свою мать: ведь она родила Элизабет против собственного желания, находясь в заложниках у мужа, пакистанского террориста. Как и Пурпурный Человек, тот приходил и насиловал её мать в мерзком подвале, и это был не насильник с улиц Дели, а её отец, её, Элизабет, родной отец… Пыталась ли мама убить его, как сама Элизабет пыталась убить Пурпурного Человека? Хотела ли она совершить самоубийство? А когда ребёнок родился, не пыталась ли она умертвить его, как поступила бы сама Элизабет: если бы ей пришлось родить дитя в том подвале, она бы точно его придушила или разбила бы ему голову, только бы не иметь ребёнка от НЕГО…
Думала ли об этом её мать? Не заносила ли она руки над горлышком новорождённой? И не было ли у Элизабет братьев и сестёр, о которых она никогда не слышала?..
В ночь её рождения какие-то люди из далёкой неизвестной страны, наверное из Европы, пришли и убили её отца, позволив матери бежать на юг…
Но и в Индии, куда мама так стремилась попасть, она не нашла покоя: полиция разогнала их мигрантский посёлок, и Элизабет понятия не имела, что случилось с её матерью. Люди из дома спасения пытались её разыскать, но у них ничего не вышло: может, её депортировали обратно, а может, она попала в сексуальное рабство к другому Пурпурному Человеку.
Зарегистрировав подросшую Элизабет как новую рабочую единицу, Республика Индия не собиралась её отпускать. Привыкнув к людям и начав посещать занятия, Элизабет быстро вырвалась в ряды лучших учеников класса (хотя друзей не завела, дети продолжали считать её психом), и теперь дом спасения «Надежда» собирался отправить её в колледж, дающий дешёвое двухлетнее образование по ипотечному кредиту. Ей предстояло остаться жить и работать в загнивающем от ядовитого смога мегаполисе. Нищая жизнь в одной из лачуг в трущобах, ничем не лучше той, в которой они кантовались с мамой, но жизнь легальная. Борясь с подростковой преступностью, беспризорностью и безграмотностью, Нью-Дели выращивало покорное поколение, живущее на грани бедности, покупающее по дешёвке гаджеты с доступом в Сеть и потому всем довольное, полностью контролируемое через социальные сети.