Лучанские - стр. 32
– Когда ты возвращаешься в Москву? – спросил Яша.
Я назвала дату и время обратного рейса.
Он что-то мысленно прикинул и кивнул:
– Встречу тебя в аэропорту.
«Не хочу оставаться здесь без тебя», – хотела сказать я, но опять промолчала.
Расставание было тяжёлым. Я старалась не подавать вида. Мило улыбалась, когда он провожал меня на следующее утро до Дома отдыха. Он улетал из Симферополя после обеда. Когда я, попрощавшись с ним, зашла в свой номер и закрыла за собой дверь, вдруг поняла, что никогда не смогу жить, как прежде. Я как будто лишилась всей радости жизни. Подумать только, ещё два дня назад я предвкушала две недели на море, выгуливала платья и радовалась, что можно покрасить ногти. И думать не думала ни о каком поэте Лучанском. И вот я, всё та же Оля двадцати лет, сижу всё в том же номере того же Дома отдыха, смотрю на флакончик лака с разноцветными блёстками и хочу реветь в три ручья, потому что этот самый поэт Лучанский уехал в Симферополь.
Кто-то подумает, что я оплакивала свою опрометчивость, ту самую девичью честь и что-то в подобном роде. Нет. Чтобы вы понимали, я даже не знала, что мне нужно какую-то честь беречь. Мы с мамой никогда не разговаривали на подобные темы. Лишь однажды мы с ней коснулись полового вопроса – когда у меня начались месячные. Я, совершенно растерянная случившимся, пришла к ней и прошептала на ухо, что, кажется, истекаю кровью. Она зашипела на меня, косясь на отца, читавшего в той же комнате газету. Потом увела в ванную комнату, объяснила, как пользоваться ватой и марлей, и строго-настрого наказала никогда на эту тему не говорить, использованные материалы тщательно прятать в мусоре, а бельё в случае необходимости застирывать по ночам.
Единственное, что я понимала на тот момент, – ни маме, ни отцу нельзя говорить о том, что произошло у нас с Яковом. А плакала я от одиночества, о котором не подозревала раньше, но которое почувствовала так отчётливо, когда Лучанский уехал.
***
В первый день без Якова было невыносимо. Дом отдыха, который меня вполне устраивал ещё недавно, теперь казался какой-то скучной и унылой ночлежкой. Узенькая кровать, тумбочка, платяной шкаф и крошечный балкон с единственным стулом и натянутой вдоль перил верёвкой, на которой полагалось сушить полотенце и купальник. Строгое расписание завтраков, обедов и ужинов. Стандартный набор книг в библиотеке. Даже поход на пляж стал казаться повинностью. Все краски Ялты для меня словно померкли. Я хотела назад, в ту жизнь, где на меня смотрели не равнодушные глаза дежурной по этажу, а влюблённые Яшины. Где можно было пить кофе в постели и любоваться розами. Где мы купались в море только вдвоём, на безлюдном пляже, при свете луны, и целовались до одури. Где катались на катере, подставляя лицо солёным брызгам.