Ложный король - стр. 98

– Тогда лучше оказаться на плахе! – гордо заявил Керро и, желая оставить последнее слово за собой, высвободил рукав из цепкой ручки Валески, чтобы уйти, но хранитель казны не дал ему этого сделать.

– При всём моём уважении, сантин Гримани, – осадил его прыть казначей, – вам ещё никогда не выносили смертный приговор, а я уже видел людей, которые дрались за свои убеждения и отказывались от них за минуту до того, как взойти на эшафот. Вы сами ещё не знаете, от чего отречётесь за секунду до смерти.

Оба замолчали. Валеска робко поглядывала на друга, прижавшись к руке Сальвадора.

Керро понял, что проиграл.

– Прошу меня извинить, отец уже наверняка меня ищет.

С этими словами он наспех откланялся и поспешил удалиться, неся на плечах весь груз оскорблённой чести бастарда.

– Отпустите! Отпустите! Прошу, пожалуйста, не надо!..

Крик прервал глухой удар топора о плаху. Озябшее худенькое тело девушки в одной холщовой замызганной рубашке вздрогнуло, руки в последнем рефлексе дёрнулись к шее. Задрожали, царапая перерубленный позвоночник, сбитые пальчики. Голова, отделённая от тела, с мерзким хлюпом стукнулась о мёрзлые доски и покатилась к краю покрытого коркой льда эшафота. Тело в последней конвульсии сжалось, замерло и обмякло.

Продрогший до костей мальчишка – помощник палача, который со скучающим видом ковырял в носу на самом краю залитого кровью помоста, спохватился и успел подставить ногу, чтобы голова не упала на землю, где к ней уже тянула руки толпа, готовая прорваться сквозь круг из воинов кадерхана и вырвать испачканные кровью волосы казнённой, чтобы сделать из них амулеты от ведьминого глаза.

Глядя на их выпученные от желания урвать вожделенный кусок плоти, глупые, как у кур, глаза, мальчик нагло хмыкнул и сплюнул себе под ноги. Ещё не хватало, чтобы суеверная темнота расхватала некогда красивую головку на кусочки бесплатно. Мальчик слышал от своего пьяного вдрызг головотяпа, когда тот надирался накануне в корчме, что он не продаст ни единого волоска колдуньи меньше, чем за саргон за пучок толщиной с горошину, а унцию крови – и вовсе загонит за пять, и то по договорённости только местным повитухам, которые, по слухам, за отдельную плату подкладывают пузырьки драгоценной крови роженицам под подушки, чтобы плод не застрял на выходе из утробы. А уж череп… Череп, он слышал тогда же, у прилавка, уйдёт не меньше, чем за три десятка серебряных монет с оттиском медвежьей морды одной личности, чья репутация в Таш-Харане не оставляла сомнений в том, что ремесло её и казнённой ведьмы было одним и тем же.