Ловзар - стр. 28
– Ребята, вы в какую квартиру? – спросила, выглянув из окошка, консьержка.
– В семьдесят четвертую.
Они подошли к лифту, Арсен нажал кнопку вызова, дверь плавно открылась.
– Ты любишь Марину? – спросил Арсен, входя в лифт.
– Братан, ты же знаешь, вайнах любит мать, коня и саблю. Марина мне не мать, не лошадь и не сабля.
– Хасик, давай-ка вот без этой пурги чеченской. По-мужски просто скажи – любишь ее или нет?
Хасан молча улыбнулся.
Лифт остановился на четырнадцатом этаже.
– По ходу, сильно любишь, – засмеялся Арсен, выходя на площадку.
Они подошли к железной двери, и Хасан позвонил.
– Коммерсы эти, труба артисты, приколись, в прошлый раз…
Дверь стали открывать, и Хасан замолчал.
Из-за двери выглянул молодой парень в черном костюме, плотно затянутом галстуке и в голубых домашних тапках.
– Здорово, Серега. Как жизнь? – бодро поздоровался Хасан.
Парень открыл дверь, развернулся и пошел в глубину квартиры.
– Заходи, – бросил он, не оборачиваясь.
Хасан с Арсеном вошли в тесный коридор. В квартире пахло табаком, Арсен сразу почувствовал, что здесь никто не живет – было в атмосфере что-то неуютное, необжитое. Хасан первым вошел в комнату, и Арсен услышал, как кто-то сказал:
– Разуваться не учили?
Сказано это было дерзко, даже вызывающе, однако, к удивлению Арсена, Хасан молча вернулся к порогу и стал снимать обувь. Когда он, развязывая шнурки, наклонился, рубашка задралась, и Арсен увидел висящий на брючном ремне Хасана пистолет.
Хасан снял туфли и, входя в комнату, обернулся и подмигнул Арсену. Тот, скинув мокасины, последовал за ним.
В комнате почти не было мебели. Посередине стояло несколько стульев, на которых сидели трое мужчин. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они находились в крайне мрачном настроении. Арсен заметил, что двое из них – тот, что открыл дверь, и еще один пожилой мужчина – сидели в тапках, третий, бритоголовый бородач, был в обуви.
– Лев Семенович, доброго дня, – обратился Хасан к пожилому мужчине, – не ожидал вас здесь увидеть.
Лев Семенович был грузным мужчиной лет шестидесяти. Из-под его серой рубашки выглядывала массивная золотая цепь, очки в аккуратной металлической оправе были чуть сдвинуты на мясистый нос. Он смотрел на гостей поверх очков, и в этом взгляде читались житейская мудрость и особая усталость, свойственная людям, которые вынуждены проявлять жестокость чаще, чем им хотелось бы.
– Здравствуй, Хасан. Зря не ожидал – по всем законам нашего общего жанра именно я и должен был здесь появиться.
– Куда сесть можно? – поинтересовался Хасан у Сергея.