Ловя момент - стр. 133

— Свадьба входила в ваши планы? — спрашиваю сухо.

— Да. Была одним из вариантов, — кивает. — Мне сделали предложение, я доложилась, мне дали добро. Я ничего не теряла, женщины по имени Элизабет не существовало, мне было безразлично, выйдет она замуж или нет.

Изабелла замолкает, тянется к уже остывшему кофе, пьет мелкими глотками и молчит. Смотрит прямо перед собой.

Разглядываю ее и пытаюсь понять, что чувствую. В данный момент, пожалуй, только горечь и обиду, но уже не за себя, а за папу.

Почему они ее выбрали? Из-за внешности? Актерского таланта? За беспринципность?

Как Рикардо мог это упустить? Не верю, что он не проверил ее биографию. Неужели «легенда» была такой гладкой?

— И что было потом? — спрашиваю, отворачиваясь. Нет, не могу больше на нее смотреть.

— Потом все пошло не по плану. Я забеременела. — Поднимаю голову и как раз замечаю взгляд-выстрел в мою сторону. — Доложилась. Мне запретили делать аборт, сказали, так даже лучше. Достовернее.

Закусываю губу. Беру-таки стакан. Пью ледяное молоко, не чувствуя вкуса. Не каждый день узнаешь, что твоя мать не только тебя бросила — она тебя не хотела и думала избавиться. Ей просто не разрешили.

Хмыкает.

— Считаешь меня монстром, — это не вопрос. — А ты поставь себя на мое место. Мне было двадцать два, у меня не было никого и ничего. Что я могла?

— Сказать моему отцу правду. Он ведь тебя любил.

— Любил, — произносит как сплевывает. — Кого он любил? Я играла роль днем и ночью.

— А ты его? — не знаю, зачем задаю этот вопрос, но отчего-то мне нужно это знать. — Просто терпела?

Изабелла зябко ведет плечами. На губах невеселая улыбка.

— Александр Тайлер был не тем человеком, которого можно просто терпеть. — Опускает взгляд, всматривается в чашку, которую вертит в руках, будто хочет найти ответ в кофейной гуще. — Он был удивительным человеком, ярким, зажигающим всех вокруг себя. Я сравнивала его с лампочкой, а всех остальных с мотыльками. Они все летели к нему, кружили вокруг, греясь.

Скептически выгибаю бровь.

— И, обжигаясь, умирали?

— А ты думаешь, он был святым? — Поворачивается ко мне, и ее глаза пылают возмущением. — Так тебе о нем рассказали? Думаешь, у него не было женщин до меня? И как, ты думаешь, они жили после расставания?

— Долго и счастливо? — предполагаю.

Похоже, передо мной святая женщина. Неужели она правда ждет, что я ей посочувствую?

— Ты такой же, как он, — вдруг обвиняет. Не возражаю, сочту за комплимент. — Свет и мотыльки… — повторяет тише, снова отводя от меня взгляд. — А он ведь даже меня не искал.

Меня передергивает от ее обиды и горечи в ее голосе.