Ловушка - стр. 7

– Мам, тут текст по-английскому: прочитать, перевести и пересказать.

Мне пришлось вобрать в себя побольше воздуха, чтобы подавить раздражение. Сегодня она не собирается оставлять меня в покое, а я уже на грани.

– Попробуй сама, – сдержанно сказала.

– Сама не могу.

– Можешь.

– Нет, не могу.

И вот тут я вспылила.

– Карина, ты уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно делать уроки! Нельзя вечно ждать от кого-то помощи. И ты прекрасно видишь, что я занята! Оставь меня в покое!

Было намного больше слов, но я теперь уже не вспомню всего. Карина расплакалась и убежала. Возможно, я не должна была срываться на своём ребёнке. Возможно, стоило сесть и выучить тот наипростейший стих или перевести английский текст. Это отвлекло бы меня от скудных мыслей об измене мужа. Но вместо этого я сорвалась на ней, накричала, была несправедлива…

Я боялась наступления вечера. Боялась встретиться с Егором и посмотреть ему в глаза. Я могла ведь не сдержаться и высказать ему всё, что думаю. Я хотела распростись его о Яне, об их отношениях и спросить о том, как он осмелился изменить мне после стольких лет совместной жизни.

К сожалению, Яна загнала меня в ловушку. Моё положение отчаянное, но я должна биться до конца и следовать правилам игры.

Было что-то около девяти, когда я услышала поворот ключа в замочной скважине. Я сидела в зале с чашкой успокаивающего чая перед телевизором. Карина слушала музыку в своей комнате и рисовала.

Егор вошёл в дом. Я не двигалась. Прислушивалась к его движениям. Вот он снял ботинки и надел домашние тапочки. Потом полилась вода. Он мыл руки. Обычные процедуры – то, что он делает каждый день. С тем лишь отличием, что сегодня я не подала ему полотенце.

– Почему меня никто не встречает? – крикнул Егор, шагая по коридору.

Карина вовремя выскочила из комнаты и радостно поприветствовала папу. Это дало мне время собраться с мыслями и уговорить себя улыбнуться. Быть такой, как раньше. Не выдавать свой гнев.

– А где мама? – спросил он у Кариши.

– Она в зале телек смотрит.

– Ну, беги рисовать. А я с мамой поздороваюсь.

Я вскочила на ноги, делая вид, что не слышала его прихода.

– Кажется, я задремала, – оправдалась я, принимая его поцелуй. Любимые губы мужа казались чужими. Как представлю, что эти губы целовали Яну, так сразу подступало отвращение. Но нельзя брезговать. Нельзя отталкивать. Это игра. Я обняла его за шею. – Дома только макароны.

– Макароны? – искренне удивился Егор. – С каких пор ты варишь макароны? Что-то случилось? Ты какая-то…

– Какая? – выдавила улыбку. Искренней она не получилась, что не ускользнуло от глаз Егора.