Ловушка на бывшего мужа - стр. 16

Мой муж всегда считал меня недалекой, потому не скрывал свои дела, вел их буквально под носом. Некоторые телефонные переговоры и вовсе проходили в спальне, пока пыталась прийти в себя после его пыток, которые сам Матвей называл любовными играми.

Давно зажившие шрамы начали зудеть. Я отчетливо услышала свист семихвостки, рассекающей воздух, и невольно зажмурилась, приготовившись к яркой вспышке боли. Разумеется, ее не последовало. И хотя подобные приступы накрывали меня с завидной периодичностью, становясь более частыми и почти реальными, привыкнуть к ним так и не смогла.

Бывало, что вскакивала ночью от ощущения холодных прикосновений, будто по моей коже медленно проползала ядовитая змея. Я слышала шорох, сплетающийся с томным стоном, переходящим в тихое звериное рычание. Так жестокое нутро моего мужа пробивалось наружу.

Как кого-то могут заводить все эти звуки и шорохи, за которыми приходит настоящая боль?

Я оказалась не готова к ней. Да и как можно подготовиться к ощущению вздувающейся и тут же лопающейся кожи?

Моей собственной кожи.

Как научиться получать удовольствие от теплых струек крови, стекающих по позвоночнику? Даже тот факт, что не одна струйка так и не доползла до поясницы, слизанная жадным языком нисколько не умоляет перенесенного кошмара.

Кто-то скажет, что подобное нельзя терпеть и нужно уходить от такого мужчины при первых признаках агрессии. Я сама придерживалась похожих взглядов и ненавидела себя за проявление слабости, которая однажды почти довела меня до психушки.

Первый раз, когда попросила у Матвея развод, он улыбнулся, посмотрел на меня почти ласково, а потом без предупреждения и практически без замаха ударил по щеке. Показалось, что он сломал мне челюсть, такой силы оказался удар. До того дня муж никогда не осмеливался бить по лицу, для него подобное было под запретом. Красивая кукла должна была оставаться целой хотя бы снаружи. Не важно, что внутри у нее все давно умерло.

Плакать было нельзя. Еще одно правило, которое я усвоила довольно быстро. Откровенно говоря, плакала всего однажды, после чего три недели пролежала в постели с переломанными ребрами. Лебедев даже доктора ко мне пригласил только на второй день, когда уже не могла сдерживать криков.

И все время я думала только обо дном, чтобы он не тронул Полинку.

Матвей всегда относился к нашей дочери прохладно. Он не обделял ее деньгами, но не давал самого главного – отцовской любви. А ведь Полинка была долгожданным и выстраданным ребенком. Сколько мы прошли испытаний, чтобы осуществить нашу общую мечту, сколько провели бессонных ночей в ожидании хороших новостей, но каждый раз доктора разводили руками, повторяя одно и тоже: никаких патологий у обоих родителей не обнаружено, и почему не наступает беременность объяснить сложно.