Ловушка для стервятника - стр. 54

– Я тут переговорил со своими информаторами. Никто о них ничего не знает.

– У меня тоже ничего не получилось… Уверен, что это только часть банды. В действительности бандитов больше. А почему о них никто не знает… Банда закрытая! Так бывает, когда повязаны родственными связями, а такие друг друга не сдают, – заключил Щелкунов. Зябко поежившись, Виталий Викторович предложил: – Ну что, Валя, пойдем, что-то холодать стало.

1948 год, начало июля

Развалившись на стареньком диване и беззаботно заложив руки за голову, Василий Хрипунов наблюдал за женой. Надежда, не замечая пристального взгляда мужа, кокетливо прихорашивалась перед зеркалом: подводила губы, поправляла прическу, поворачивалась то одной, то другой стороной к зеркалу. В последние два года Надя буквально расцвела: из девчонки-подростка она превратилась в красивую девушку со всеми приятными для мужского взгляда женскими выпуклостями. Девок вокруг вроде бы много – так и растут пустоцветами, многие их них никогда мужской ласки не узнают, – среди них можно подобрать деваху поярче да поэффектнее, но как-то с Надеждой было милее. И улыбнуться может по-особенному, и прикоснуться иначе, так что дрожь по телу пробирает. «Будто бы околдовала, так и смотрел бы на нее, не отводя взгляда!»

Василию хотелось видеть свою жену в ярких и дорогих платьях, в нарядной шляпке и непременно в белых перчатках, как у настоящей леди, в босоножках на высоких каблуках. Не без тщеславия он думал о том, что великолепием своих нарядов Надежда вряд ли уступит разодетым самоуверенным дамочкам на немецких ретушированных открытках. Однако Большак не без удивления отмечал, как быстро вместе с внешностью меняется и характер супруги. Она уже давно успела усвоить, что нравится мужчинам, и беззастенчиво пользовалась своей властью над ним. «Ну и пусть! – без сожаления подумалось Хрипунову. – Есть в этом что-то занятное, когда исполняешь капризы такой видной барышни, как Надька!»

Хрипунов уже с улыбкой вспоминал охвативший Надежду ужас, когда в очередной раз он ввалился в дом с мешком украденных вещей. Надька, прежде молчаливая и покорная, в тот раз завопила истошным голосом. Валялась в ногах, хватала цепкими пальцами за его штанины, требовала, чтобы он дал ей слово не заниматься грабежами. Василий, еще не успевший прийти в себя после удачного разбоя, угрюмо и неумело пытался успокоить жену, говорил сбивчиво и по-мужицки откровенно:

– Дурочка, я же для тебя стараюсь. Не хочу, чтобы ты выглядела хуже других. Ты что, замухрышкой, что ли, хочешь выглядеть? Я перед корешами со стыда сгорю, если такая красивая бабенка, как ты, в лохмотья будет одеваться! Люблю ведь я тебя! Продадим все это, а там покупай что захочешь! Только переждать нужно немного, пока разговоры не утихнут.