Ловушка для плейбоя - стр. 12
До нужного дома я добрался ещё засветло; бухающие на лавочке алкаши косились в мою сторону, но ответный испепеляющий взгляд быстренько отбил у них охоту пялиться на меня. Может, мне и двадцать лет, но после упорных тренировок в университетском спортзале за последние три года я вполне компенсировал свой возраст крепкими мышцами. Я не хвастаюсь – разве что чуть-чуть – но вломить какой-нибудь мрази мне не трудно.
Особенно, если она пытается навредить моей матери.
Родительница встречает меня чуть ли не с фанфарами. Последний раз мы виделись неделю назад – как раз перед тем, как страдающий паранойей отец – пусть и не беспочвенно – заподозрил меня в общении с матерью. Он нанял кого-то следить за мной, но то ли мужик был новичком в этих делах, то ли просто лопух, потому что хвост за собой я засёк почти сразу. Я позвонил матери и предупредил, что некоторое время мы не сможем видеться, и вот вчера вечером за мной впервые никто не следил, так что сегодня я приехал сюда на свой страх и риск.
Несмотря на то, что условия у матери не ахти, у неё в квартире всегда был идеальный порядок. На мой взгляд, надо иметь талант, чтобы заставить убогую помойку сверкать чистотой и быть уютной, насколько это вообще возможно. И видит Бог, в этой хрущёвской однушке я чувствовал себя гораздо лучше, чем в крутых отцовских апартаментах. Мать начинает суетиться, накрывая на стол, и хотя я не так уж и голоден после посиделок в столовке, всё равно уплетаю сначала тарелку борща, а после ещё пюре с котлетами. Насколько я помню, во время жизни с отцом мать практически ничего не готовила, потому что, по мнению родителя, ей это было ни к чему. К счастью, теперь у неё была куча свободного времени, чтобы научиться чему-то новому и быть по-своему счастливой.
Мама весь вечер расспрашивает меня о том, как идёт моя учёба, и просит уделять ей больше времени; за четыре года я так отвык от того, что кому-то не всё равно на то, где я и как, что я чувствую себя ребёнком. Единственное, что матери не нравится во мне – это стиль одежды и манера говорить.
– Ты выглядишь, как бродяжка, – ворчит она, разглаживая пальцами края дыр на коленях моих джинсов. – Такое ощущение, что у твоего отца нет денег, чтобы позволить тебе выглядеть нормально... И зачем ты проколол ухо? Ты же не девочка, в самом деле!
На все её упрёки я просто закатываю глаза, потому что я всегда делаю только то, что хочу – тем более, если это касается меня самого. В моём гардеробе не было ни одного костюма, зато от драных джинсов и чёрных футболок шкаф буквально ломился. Осенью и весной к ним добавлялись кожаная куртка и бейсболка с кольцами, а зимой – чёрная аляска. Мать мой выбор не одобряла совершенно, и это была единственная тема, в которой её слово не имело веса.