Ловушка для горничной - стр. 29

Я ни хрена не понимаю, что происходит. В голове куча вопросов. Кто этот мужик? О каком Тимуре шла речь? Почему Василиса вообще добровольно пришла в этот притон? Но я не решаюсь пока задать ни один из этих вопросов.

Наглею, поглаживая большим пальцем ее запястье, там, где сильно бьется пульс.

Проходит пара минут, и девочка приходит в себя, одергивая ладонь. Вновь берет свои альбомы и прижимает к себе.

Ладно, выдыхаю, завожу двигатель, выворачиваю из переулка и просто еду вперед. Тишина давит, грудную клетку распирает.

Торможу возле кофейни, выхожу, блокирую двери – с нее станется сбежать от меня. Но, кажется, Василиса даже этого не замечает. Покупаю пару стаканчиков кофе: себе – американо, ей – ванильный латте.

Возвращаюсь в машину, протягиваю девочке стаканчик, Вася выгибает брови. Похоже, пришла в себя, на лице снова маска цинизма. Опускает свои альбомы на колени и с лёгким снисхождением принимает от меня кофе. Пьет, откидываясь на спинку сиденья. Прикуриваю сигарету, выпуская дым в окно.

Что, бл*ть, это сейчас было?

— Дай сигарету, — вдруг просит она. Не люблю, когда женщина курит, никогда не замечал за Василисой этой гадкой привычки, но сейчас спокойно протягиваю ей пачку. Берет сигарету, зажимает между губами, чиркаю зажигалкой, подношу огонь, прикуривает, выпуская дым в потолок салона машины, закрывает глаза.

— Кто этот мужчина? — спокойно спрашиваю я. Мне важно это знать. Не знаю зачем, но важно. Мое восприятие перевернулось. Это не игра с ее стороны, это что-то иное… более глубокое и болезненное.

Я мразь. Хочется удавиться.

— Отец, — спокойно отвечает она.

— Это твой отец? — недоумеваю.

— К сожалению, да.

— Что произошло с рукой?

Вася не отвечает, язвительно усмехается, выпуская облако дыма мне в лицо.

Ясно. Барыня вернулась, холопам непозволительно задавать вопросы. Но я же переверну всю ее подноготную и узнаю.

— Богородское кладбище, — произносит она.

— Что?

— Поехали туда.

— Ты уверена? Не думаю, что сейчас стоит.

— Давай ты не будешь решать, что мне стоит, а что нет, — холодно отзывается она.

Окей, вышвыриваю окурок, везу ее туда, куда просит.

— Не ходи за мной! — огрызается Василиса, когда я выхожу вместе с ней у ворот кладбища.

Останавливаюсь, облокачиваясь на машину. Не спорю. Кладбище – это личное, у каждого из нас есть свои мертвецы, которыми мы не хотим делиться.

Василисы нет уже около часа, и мне неспокойно. Особенно после того, когда я понял, что она маленькая, уязвимая девочка. Прохожу за ворота кладбища. В моем списке не один мертвец. Отец, Карина, пара пацанов из подчиненной мне охраны, которых я не уберег. Такая специфика работы у нас с Демоном. Терпеть не могу кладбища – мне здесь душно, парадоксально душно за городом среди природы, словно я тоже покоюсь под грузом земли и никак не могу сделать вдох. Вокруг одни кресты и памятники, перед глазами все расплывается, но Василису я нахожу почти сразу. Она возле обычной могилы с простым деревянным крестом. Стоит спиной ко мне, по-прежнему прижимая свои альбомы.