Ловец Чудес - стр. 9
Алый шар мерцал, отражая огни ночного города. Казалось, там, внутри драгоценной темницы, клубится густой туман. Знала бы графиня, что уже много лет рядом с ней находится существо, способное вернуть ей юность и страсть к жизни. Погибший возлюбленный подарил ей не драгоценную безделушку, а переносную тюрьму, внутри которой заточен джинн. Я не занимаюсь поиском пропавших фамильных ценностей, Коллекционеров не интересуют деньги, только Чудеса. И моя работа – находить их и доставлять заказчикам.
Пальцы Софии ласкали мою ладонь. И вот она уже увлекла меня в темноту переулка, туда, где в объятиях теней нас никто не узнает. Ночь будто избавила ее от необходимости играть роль богобоязненной жены и матери. Она прижала меня к стене, и я понял, что с самого начала не мог ни на что повлиять. Если бы София не захотела, я бы не смог к ней приблизиться. И наряд, получается, подбирал зря: явись я хоть в костюме шута, эта женщина могла просто вскинуть подбородок и пройти мимо, делая вид, что меня не существует.
Я припал к ее шее и принялся осыпать поцелуями горячую кожу. Пальцы Софии впились мне в плечо, проклятая палка с джинном уперлась в бок. С каждым мгновением становилось только больнее.
– Твой скипетр, – задыхаясь, прошептал я, – пытается пронзить меня насквозь.
– Прости, я совсем забыла, что скипетр должен быть у тебя.
Я расхохотался. Таких женщин невозможно не любить. Нет в них ни ложной скромности, ни напускного кокетства, они знают, чего хотят, и получают это. А я, в силу своих скромных возможностей, пытаюсь исполнить их желания.
Взявшись за руки, словно юные влюбленные, сбежавшие ночью из дома, мы направились к освещенному крыльцу богом забытой гостиницы. Заспанный хозяин подал нам ключ от номера и цокнул языком, когда я наклонился к своей спутнице и жадно вдохнул запах ее волос.
На темной лестнице я запустил руку под платье Софии, она громко рассмеялась и, схватив меня за рубашку, потянула за собой. Пока графиня давала указания охране, я вошел в крошечную комнату, направился к окну и распахнул его. Внутрь ворвались ароматный ветер и лунный свет, выхвативший из темноты толстый цветной ковер и большую кровать с витыми столбиками.
Сев на узкий подоконник, я подставил лицо ветру и принялся расстегивать рубашку. В серебристых лучах ночного светила я должен был выглядеть неотразимо, чтобы графиня растеряла остатки бдительности. С ней, конечно, хорошо, но работа есть работа.
Бесшумно ступая, она приблизилась и бросила тирс на пол. Мое сердце екнуло: не хватало еще, чтобы темница раскололась и джинн вырвался на свободу. От неминуемой катастрофы нас спас ковер.