Ловцы запретных желаний - стр. 18
– Тюремщики, которым платят за то, чтобы они предотвращали попытки к бегству, может, и не бесятся. Но я-то бешусь! По большому счету я тоже тюремщик.
– Ты бесишься, а меня за это наказывают. Хорошенькое дело!
– Не за это…
– А за что? С какой стати я вообще оказался в башне? В чем моя вина?
– Ни в чем, – злорадно произнесла Алина. – Или так: ты виновен лишь в том, что возбудил во мне слишком большое желание.
– Я взбесил, я возбудил… А у тебя сила воли отсутствует начисто? Что за мода всю ответственность возлагать на провоцирующего? Провоцируемый тоже участвует в процессе, ровно в той степени, в какой себе позволяет.
– Ладно, я согласна не возлагать на провоцирующего всю ответственность, но в таком случае и на провоцируемого возлагать ее всю нельзя. Ты сказал, что он тоже участвует. Тоже. Стало быть, ответственность обе стороны делят… ну, неважно в каких долях. Вот за ту часть, которая твоя, за твой личный вклад в общее дело, я тебя и наказываю.
– А кто наказывает тебя?
– Никто. Наказывает всегда тот, кто сильнее. Того, кто слабее. Если ты сидишь под замком в башне, которая принадлежит мне, это значит, что я сильнее тебя.
– Или что тебе крупно повезло. Или что я решил не противиться заточению, так как в долгосрочной перспективе это сулило либо выгоду, либо удовольствие, либо то и другое одновременно.
Сжав пальцы в кулак, Алина вознамерилась двинуть его по ребрам, но из этого ничего не вышло. Молниеносным движением Константин перехватил ее руку в полете.
– Пусти!
Но он не отпустил, наоборот, развернул ее к себе лицом, шагнул к ней и обнял. Обхватил обеими руками.
– Ничего себе! – Она дернулась раз, дернулась другой… И забилась в его руках, как пойманная птичка. Или рыбка. Или мышка. – Пусти сейчас же!
– В чем дело, моя госпожа? – с притворным удивлением вопрошал Константин. – Вы уже не хотите подвергнуть наказанию дерзкого раба? Вы передумали?
Молча, с непонятным ей самой ожесточением, она продолжала вырываться. Константин не отпускал. Его худые руки и жесткое костлявое тело под рубашкой казались железными. Она слышала, вернее, чувствовала, стук его сердца. И собственного сердца тоже. На редкость дурацкая ситуация… И что тут прикажете делать?
– Не сопротивляйся, – вдруг шепнул Константин.
Алина замерла. Несмело подняла голову. Он смотрел ей прямо в глаза, в углах губ затаилась та самая неотразимая улыбка. Которую еще нельзя было увидеть, но уже можно было угадать.
– Отдайся.
Глубоко вдохнув, она задержала дыхание… выдохнула… и расслабилась в его объятиях. Он тут же наклонился и прижал свои полураскрытые губы к ее губам.