Лощина - стр. 32
– Ты всегда желанная гостья, Генриетта!
– Очень мило с твоей стороны, Эдвард!
«Какой он славный, – снова подумала она, – и какой у него прекрасный череп!»
– Я очень рад, что ты любишь Эйнсвик, Генриетта!
– Эйнсвик – самое прекрасное место на земле! – задумчиво сказала она.
Длинноногая девочка с гривой растрепанных каштановых волос, счастливая девчушка, которой и в голову не могла прийти мысль о том, что приготовила для нее жизнь. Девочка, любившая деревья… Она была так счастлива и, конечно, не догадывалась об этом! Если б можно было вернуться назад…
– Игдрасиль[21] все еще стоит? – внезапно спросила она.
– Его разбила молния.
– О нет, только не Игдрасиль!
Это огорчило Генриетту. Игдрасиль – так она называла большой дуб в Эйнсвике. Если боги могли сразить Игдрасиль, тогда жди беды… Лучше назад не возвращаться.
– А ты помнишь твой особый знак, знак Игдрасиля? – спросил Эдвард.
– Смешное дерево, какого на свете не бывает, которое я всегда рисовала на клочках бумаги? Я до сих пор его рисую! На промокашках, в телефонных книгах, во время игры в бридж… Стоит мне только задуматься, как моментально появляется Игдрасиль! У тебя есть карандаш?
Он протянул ей карандаш и блокнот, и она, смеясь, быстро нарисовала причудливое дерево.
– Да! – воскликнул Эдвард. – Это Игдрасиль!
Они поднялись почти до конца тропы. Генриетта села на ствол поваленного дерева. Эдвард опустился рядом. Она смотрела вниз, сквозь деревья.
– Все здесь немного напоминает Эйнсвик. Карманное издание Эйнсвика. Тебе не кажется, Эдвард, что именно поэтому Люси и Генри поселились в «Лощине»?
– Возможно.
– Никогда не знаешь, что у Люси на уме, – медленно сказала Генриетта. Немного помолчав, она спросила: – Эдвард, чем ты занимался все это время?
– Ничем…
– Звучит умиротворенно.
– Я не очень-то гожусь для деятельной жизни.
Генриетта быстро взглянула на него. Что-то не совсем обычное было в его тоне. Но он спокойно улыбался. И снова Генриетта ощутила горячую, глубокую привязанность к Эдварду.
– Наверное, ты поступаешь мудро.
– Мудро?
– Да, избегая активной деятельности.
– Странно, что это говоришь ты, Генриетта, – медленно произнес Эдвард. – Ты, человек, добившийся такого успеха!
– Ты считаешь меня преуспевающей? Смешно!
– Но это действительно так, дорогая! Ты художник и должна гордиться собой!
– Да, многие говорят мне об этом! – воскликнула Генриетта. – Но они не понимают, не понимают главного. Даже ты, Эдвард! Скульптура – не то, что выбирают, она сама выбирает тебя. Преследует, мучит, изводит вконец, так что рано или поздно ты должен поладить с ней. Тогда на время наступит покой. До тех пор, пока все опять не начнется сначала.