Лошади с крыльями - стр. 92
Машина остановилась. Пассажир расплатился и вылез.
– Ленинский, – сказала Вероника.
– Так это ж на другом конце, – удивился таксист.
– Покатаемся.
– У меня смена кончилась. Здесь мой парк.
– Ну, выбросьте меня на панель, – предложила Вероника.
Таксист оглянулся, посмотрел на пассажирку. Потом вздохнул и поехал по адресу.
Лифт сломался. Пришлось идти пешком на свой пятый этаж. Сверху раздались гулкие каменные шаги, будто спускалась статуя Командора. Вероника замерла.
– Стоять, – зловещим шепотом приказала статуя. И повторила: – Стоять!
Страх открыл в Веронике какие-то дополнительные клапаны, она побежала вниз, как бы сказала подруга Эмка, «помчалась впереди собственного изображения». Выскочила на улицу. Налетела на молодого военного. Военный был аккуратненький и с портфелем.
– Прошу вас. – Она схватила его за рукав. – Меня убивают.
В этот момент из подъезда выбежала собака и выволокла на поводке хозяина. Собака задрала лапу, торопиться ей уже было некуда. Хозяин огляделся по сторонам и стал проделывать то же, что и собака.
– Этот? – спросил военный у Вероники.
– Этот, – неуверенно сказала она.
Военный приблизился к хозяину собаки.
– Как вам не стыдно, – укоризненно сказал он.
– А что? – удивился хозяин. – Здесь все собак выгуливают.
Военный опять посмотрел на Веронику.
– Извините, – сказала она и пошла к своему подъезду.
Алеша не спал. Читал лежа.
– Меня чуть не убили! – разъяренным шепотом объявила Вероника. – А ты все книжки читаешь.
– А где тебя носит по ночам?
– Я делаю то, что должен делать ты! Потому что если не ты и не я, то кто?
– Ты не ответила на вопрос. Я спросил: где ты была?
– Охотилась за врачом.
Алеша успокоился, но не до конца.
– Молодой? – спросил он.
– Полтинник, – с пренебрежением определила Вероника. – Отговорила роща золотая березовым веселым языком.
Она зачеркивала Егорова, чтобы усыпить Алешину ревность и уговорить себя. Так поступал отец Григория Мелехова Пантелей из «Тихого Дона». Он всегда обесценивал утрату.
Вероника легла в постель. Алеша обнял ее. Она закрыла глаза и представила, что рядом Егоров. Она видела его лицо над своим лицом. Слышала тяжелые нежные мужичьи руки. Прижимала его к себе и прижималась сама, чтобы стать одним.
Потом Алеша заснул. Вероника лежала, смотрела над собой и чувствовала себя зайцем, которому на лапы налипла половина поля.
Егоров вошел в свой дом, а правильнее сказать: в квартиру. У него была квартира, а не дом. Дома у него не было.
Все спали. Здесь никто никого не ждал. Он прошел в свою комнату в конце коридора, сел на кровать. Стал расшнуровывать ботинки. Он долго оставался головой вниз и чуть не свалился. Но все-таки не свалился, а снял ботинки и лег. Кровать была по-солдатски узкая. И плед из верблюжьей шерсти по цвету напоминал солдатскую шинель.