Лось и лосось. Фантастические истории - стр. 28

– Хорошо, Анатолий Сигизмундович, – Володя смутился. – Минуточку… «Никогда не мог себе подумать, что в июле может быть снег, но вот может же, пожалуйста, и это могло что-нибудь да означать».

– Корявенько, – сморщился Анатолий Сигизмундович. – Но уже лучше. Давайте уж дальше, Лена.

Елена оживилась и сделала весёлое лицо.

– «Конечно, обычно считают, что всему виной глобальное потепление или магнитные аномалии, но я-то точно знала, что погода зависит напрямую от высших сил».

– Замечательно! – похвалил Анатолий Сигизмундович.

– А я не понимаю, – возразил Володя. – У нас рассказ от лица мужчины или женщины? Вроде недавно было всё в мужском роде.

– Я не думаю, что это принципиально, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Как кому проще изъясняться, пусть так и будет. Если дамы будут говорить от женского лица, им так легче станет погрузиться в обстановку рассказа. А потом исправим всё на один род.

– Почему же дамы? – встрепенулся Чурдомыжский. – Я тоже могу писать от женского лица, так даже пикантнее…

– Ну, как вам угодно, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Господин полковник, прошу.

Полковник выпрямился ещё сильнее, чем раньше, и отчеканил:

– «К моему полнейшему удовлетворению, поезд следовал в строгом соответствии с расписанием и должностными инструкциями».

– Хорошо, – сказал Анатолий Сигизмундович. – Мне кажется, пока всё получается очень неплохо, не правда ли?

– М-да, – хмуро отозвался Володя. – Регина Анатольевна, вы записываете?

– Записываю-записываю, – отозвалась Регина Анатольевна из-за соседнего столика.

– Ну-с, моя очередь… – Анатолий Сигизмундович прикрыл глаза на секунду, а затем снова открыл и произнёс: – «Я ехал в купе один, глядя в окно на проезжающие мимо телеграфные столбы».

– Отлично, – сказал Володя.

– Э… – сказала Валентина Алексеевна. – А сейчас же я продолжаю?

– Валентина Алексеевна! – возмутился Анатолий Сигизмундович. – Ну сколько можно? Я же просил вас сосредоточиться.

– Да-да! – Валентина Алексеевна засуетилась, заёрзала, покраснела, затем снова принялась теребить серёжку. – Простите, пожалуйста. Я сейчас…

Наступило неловкое молчание, которое через пару минут нарушил Володя своим злобным сопением.

– Да-да, – повторила Валентина Алексеевна, остервенело дёргая серёжку. – Я сейчас, сейчас… О! Придумала! «Поезд шёл уже две минуты».

– Отлично! – похвалил Анатолий Сигизмундович. – Это подчёркивает напряжённость повествования. Давайте, Евгений Юльевич.

Чурдомыжский поводил в воздухе рукой и промурлыкал:

– «Всё в вагоне сверкало, блистало и переливалось, а за окном простирался такой чудесный пейзаж, что и слов невозможно было найти, чтобы его описать».