Размер шрифта
-
+

Лось и лосось. Фантастические истории - стр. 21

Собираюсь завтра ехать в Москву к одному профессору, повезу остатки твоего лекарства. Пусть сделают доступным для всех. Надеюсь, сумеют разобраться и воспроизвести.

Говорила по телефону, вроде убедила проверить. Про тебя не рассказывала, сказала, что источник назвать не могу. Посмотрим.

Лопер носится по улице за кошками. Уж не знаю, что там у него с ними выйдет, но активности можно только позавидовать. Дерётся с котами, прыгает с дерева на дерево и вызывает у старушек подозрительное любопытство. Я пока отбалтываюсь тем, что это редкая порода, из Австралии привезли.

Что ещё? Бриллиант решила не продавать. Пусть лежит на память. Он красиво переливается и сверкает на солнышке. Денег мне хватает, а так будет что-то напоминать о тебе. Не зря же говорят, что бриллианты – навсегда.

Вчера вечером вышла на балкон и смотрела небо. Только сейчас начала понимать, что ты имел виду. Тучи хмурились, шевелились, что-то пытались сказать. И во всём этом был какой-то смысл, но никто на свете не мог бы точно сказать, какой.

Мне хочется теперь заняться чем-то серьёзным. Может, наукой. Чтобы централизация не пропала зря. Наверняка смогу. Возможно, научусь строить такие же аппараты, как ты, переправлюсь на Моуди и буду тебя искать.

Я вчера снова произнесла ключ, но просто закрыла глаза и стала думать о тебе. И мне открылось нечто, что я не могу выразить словами. То ли мысль, то ли образ. И я поняла, что ты есть, ты по-прежнему существуешь и никуда не пропал. Не может же ни одна флуктуация исчезнуть бесследно, если она уже породила во Вселенной столько изменений.

А значит, ты и сейчас находишься где-то – то ли в виде души, то ли в виде идеи, то ли во множестве крошечных частиц, рассеянных по Вселенной, а может быть, и просто сидишь на Моуди, пытаясь починить сломавшуюся аппаратуру. Это неважно. Ты есть и всегда будешь.

И, возможно, мы ещё встретимся.

Я верю. Я жду.

Аня.


Ноябрь – декабрь 2008

Мытищи

Orbis

Ветер дул навстречу, барабаня по лицу градом колючих снежинок. Они вылетали из тьмы, словно из ниоткуда, отскакивали от кожи и продолжали свой путь в никуда, подхваченные яростным потоком воздуха. Чурдомыжский согнулся, вжался в шубу, пытался укутаться в шарф, но от ветра решительно невозможно было спрятаться.

Его путь лежал меж толстых волнистых сугробов к высокому, торжественному парадному нелепого и тяжеловесного особняка средних размеров, который выделялся среди ряда подобных разве что своей аляповатостью. Его явно много раз достраивали, надстраивали и перестраивали, не желая оставлять в покое его измотанную каменную душу. Одно окно казалось больше других, водосточные трубы, сейчас обмёрзшие льдом, были разного калибра и фасона, а фасад, оштукатуренный не полностью и кое-как, являл свету потёртые, с зазубринами и выщербинами строительные камни.

Страница 21