Лопухи и лебеда - стр. 71
Все, конечно, смеются, и Яков Степаныч добродушно усмехается.
– А почему ты без галстука? Разве ты не пионер?
Копейка молча вытаскивает из кармана жеваный галстук. Новый взрыв смеха.
– Ну и разгильдяй! Хотя что же требовать от рядовых пионеров, если член совета дружины опаздывает на контрольную…
И широким жестом директор указывает на меня. Я покрываюсь пятнами.
Нилыч, записав задачу, отвернулся к окну и сопит, засунув, по обыкновению, руки в карманы необъятных штанин. Он мрачен.
– Иди за матерью, Зуев. Скажи, что я хочу ей твой дневник показать.
– Она не придет… – угрюмо бормочет Копейка.
Улыбка сбегает с лица директора.
– А не придет – можешь в школу больше не являться… А ты, Грешилов, зайдешь ко мне на большой перемене.
Дверь за ним закрывается, Нилыч кивком сажает меня на место.
– Левые – первый вариант, правые – второй! – объявляет он с облегчением. – Контрольная – районная, отметка в четверти будет от нее зависеть. Соображайте как следует…
Настороженный гул проползает по классу и стихает – мы читаем задачу. Задача ерундовая…
Сяо Лю толкает меня, кивая куда-то назад, я машинально оборачиваюсь.
Это Бадя зовет меня и, показав чистый листок, передает на переднюю парту. Он просит списать.
Кровь бросается мне в лицо. Я отворачиваюсь и долго не могу сосредоточиться. Сяо Лю искоса наблюдает за мной.
Бадин листок тем временем путешествует из рук в руки и прибывает ко мне. Бадя, усмехнувшись, как будто желая меня приободрить, пожимает плечом – мол, долго я буду злиться?
И, проклиная себя и весь свет, я пишу решение на его бумажке.
Нилыч стоит у окна, уставясь во мрак.
Мама купила новые занавески, и мы вешаем их всей квартирой. Сосед Миша вбивает костыль в стену, женщины подвязывают кольца, а я – на подхвате.
– Живей давай! – весело кричит Мишина жена Оксана. – Поглядеть охота.
Она в халате, разгоряченная, только после кормления, и ей не терпится участвовать. Витька дремлет у нее на руках.
Бабушка качает головой, ее мучают сомнения.
– Расцветка какая-то… слишком заграничная.
– Ой, мама, у тебя старорежимные представления!
– По двадцать восемь брали? – интересуется другая наша соседка, Соня, паспортистка из домоуправления. Она озабоченно курит у дверей, отгоняя дым в коридор.
– По тридцать два, – сухо отвечает мама.
– Чего ты даешь? – говорит мне Миша. – Молоток давай.
Ошибаюсь я от усердия.
В дверь звонят, я бегу открывать.
– Жалко, не успели! – нервничает мама. – Только не говори ничего, пусть сам увидит…
Папа приходит усталый.
– Здорово, поросенок… – Он привычно шлепает меня по спине и идет на кухню.