Лонвилль - стр. 2

– Ты поймешь, что я имею ввиду, когда станешь взрослой.

– Мне так жаль тебя, дядюшка… – Мила подошла к нему и прижалась к его ноге всем телом.

– Не переживай об этом, детка, – грустно ответил дядюшка и погладил ее по голове своей сухой и теплой рукой, а потом спросил. – Тебе понравился леденец?

– Не в леденце дело, дядюшка, – чуть не плача ответила Мила и еще сильнее прижалась к нему. – Я очень хочу, чтобы ты был счастлив…

(двадцать шесть лет спустя)

Заглушив двигатель, Мила откинулась назад, закрыла глаза и прислушалась к тишине. Мотор, который гудел всю ночь напролет, эхом еще отдавался где-то в глубинах ее головы. Она вдруг почувствовала навалившуюся на нее за ночь усталость и мысленно сказала себе, что именно это, наверное, и является первым признаком приближающейся старости. Заставив себя открыть глаза, чтобы не уснуть прямо в водительском кресле, Мила с интересом оглядела пустынную площадь Лонвилля. Первые лучи солнца только-только вышли из-за крыш двухэтажных домов, окружавших площадь, и возвестили Милу о начале нового дня. Она посмотрела на часы и убедилась, что уже почти семь часов, а потом еще раз огляделась по сторонам и усмехнулась, не видя никаких признаков жизни на улице. Бостон в такое время уже кишит спешащими куда-то людьми и сигналящими, застрявшими в пробках автомобилями, похожий на большой шумный муравейник, но здесь… Лонвилль, по-прежнему, оставался Лонвиллем. За те двадцать лет, что она не была в этом тихом, гостеприимном и очень уютном городке, он совсем не изменился.

Мила взяла в руки мобильник и убедилась в том, что сигнал сети полностью отсутствует, поэтому слегка раздраженно кинула его обратно в сумочку. Она не ждала ни от кого звонка сегодня, но современный человек привык к сотовому телефону так сильно, что, оказавшись без связи, испытывает примерно те же чувства, что испытывал древний охотник, оказавшийся невооруженным перед голодным львом.

Мила решила не сразу идти к дядюшке, чтобы не свалиться ему как снег на голову в столь ранний час. Пусть он проснется и приведет себя в порядок, а потом уже я заявлюсь, так она рассудила. Последний раз они виделись ровно двадцать лет назад, когда ей было шестнадцать и она доучивалась в школе. Интересно, каким он стал? Она помнила его нелюдимым и замкнутым человеком с добрыми глазами и грустной улыбкой на лице. Он всегда носил коричневый костюм и занашивал его до тех пор, пока тот не начинал блестеть от въевшейся в него грязи и насквозь не пропитывался потом и другими запахами, и лишь тогда, когда неприятный аромат от дядюшки тянулся за ним плотным шлейфом, он относил его в химчистку, чтобы достать из шкафа точно такой же коричневый, но пока еще чистый костюм и надеть его на себя еще на полгода. Дядюшка никогда не отличался особой любовью к опрятности и чистоте, чем очень сердил свою сестру – маму Милы, и вызывал насмешки и издевки окружающих. На чистоту одежды он не обращал никакого внимания и искренне считал это ерундой, которой не стоит лишний раз забивать себе голову, учитывая тот факт, что всего каких-то сорок тысяч лет назад люди носили на себе шкуры животных и совсем не переживали об отсутствии химчисток, но ничего – мир выстоял. Ботинки дядюшки не знали, что такое чистящий крем, он преданно носил одну пару обуви по несколько лет, и менял их только тогда, когда они, насквозь пропитанные пылью и грязью, с начисто стертым каблуком начинали разваливаться прямо на его ногах.