Лонг-Айленд - стр. 6
Странно, подумала Эйлиш, а ведь Тони гораздо стеснительнее, чем она. Муж смущался, когда по телевизору слишком долго и страстно целовались. Он и его братья пихали друг друга локтями за столом, намекая на неприличные шутки, но дальше дело не шло. Они никогда не рассказывали анекдотов. Эйлиш нравилась старомодность Тони. Она вспомнила, как он вспыхивал, когда она заводила разговор о том, что им надо предохраняться. В конце концов, подслушав разговор невесток, которые с легкостью обходили церковные установления, она просто положила упаковку презервативов на прикроватную тумбочку Тони.
Заметив упаковку, он улыбнулся и открыл ее, словно не знал, что внутри.
– Это для меня? – спросил он.
– Для нас обоих, – ответила она.
Если бы он использовал один из этих презервативов несколько месяцев назад, подумала Эйлиш, то уберег бы их семью от множества бед.
Она присела на край кровати. Как она расскажет Тони о том, что приходил тот мужчина? Где бы спрятаться, где бы найти место, в котором не надо думать о происшедшем!
Пристроенная к дому комната, где раньше работала Эйлиш, теперь служила Розелле и Ларри для занятий, хотя Ларри редко туда захаживал.
– Хочешь, заварю тебе чай или сделаю кофе, – предложила Эйлиш, обнаружив там дочь.
– Ты заваривала чай вчера, – ответила Розелла. – Сегодня моя очередь.
Розелла росла уравновешенной, неулыбчивой и молчаливой, чем разительно отличалась от двоюродных сестер. Те по любому поводу заливались смехом или вытаращивали глазки, Розелла в это время смотрела на мать в надежде, что семейные посиделки кончатся и ее отведут в тишину родного дома. Когда Тони и Ларри злили ее, соперничая в подражании радиокомментаторам бейсбольных матчей, Розелла удалялась в свой кабинет, как его называла. Она даже уговорила Тони навесить на дверь замок, чтобы Ларри не врывался, когда она пытается сосредоточиться.
Порой на Эйлиш давило слишком тесное соседство с родителями Тони и семействами его братьев. Их дома почти заглядывали в ее окна. Если ей случалось выйти из дома, кто-нибудь из невесток или свекровь обязательно спрашивали, куда она ходила и зачем. Они часто обвиняли ее в стремлении обособиться, считая это свойством ее ирландской натуры. Но Розелла внешне походила на итальянку, и женщины недоумевали, откуда у девочки такая серьезность, как будто не видели, что ее манера держаться унаследована от матери. Розелла старалась не выделяться на общем фоне. Прислушивалась к разговорам теть и двоюродных сестер, обсуждала новые фасоны и прически, но в глубине души модой не интересовалась. Эйлиш понимала, что не будь Розелла так хороша собой, женщины сочли бы ее чудачкой и синим чулком.