Лондон prêt-à-porte - стр. 22
Макс поднялся наверх и принес сверток с бантом. Разорвав подарочную упаковку, я обнаружил красочно оформленную «Азбуку моды» – увесистый альбом с яркими картинками.
– Спасибо, очень тронут, – поблагодарил я и поднял бокал.
– За твой успех, дружище!
– Вот, блин, некоторым подарки дарят, хотя день рождения был у меня, – Симона надула губы. – И даже коллекцию показать не хотят.
– Почему не хотят? Еще как хотят, – нетрезво заявил Макс. – Но только первую часть. Вторая будет сюрпризом. Завтра ее отвезут художникам, чтобы сделать принты, – Макс нетвердым шагом направился к стойке с вешалками. – Первые двадцать платьев освежают в памяти наряды, в которых звезды кино время от времени получали премию «Оскар». Я разыскал фотографии и сшил похожие платья. В этом весь прикол, вся фишка. Например, наряд из шелка цвета голубого льда, в котором Грейс Келли получила золотую статуэтку в пятьдесят пятом году. Или платье из розового атласа Ральфа Лорена, созданное для Гвинет Пэлтроу в девяносто девятом. Вставай, милая кузина. Примерь что-нибудь, а то вечно вырядишься, как одяжка.
– Это ты – бомж винтажный! Потаскай сумку с камерой в вечернем платье, посмотрим, в какие лохмотья оно превратится, – беззлобно парировала Симона, подошла к стойке и вытащила одно из платьев. – Я хочу примерить это, фиолетовое.
– Фиалковое, – поправил Макс. – Как небо Флоренции. Мальчики, быстро отвернулись, у нас примерка.
– А лучше пусть закроют глаза, – добавила Симона и начала расстегивать батник.
Мелькнули оголенные плечи. Я отвел взгляд, но это не помогло – зеркальное отражение обнаженной Симоны соблазняло из другого угла комнаты. Какая тонкая талия при столь округлых и упругих ягодицах. Сняв юбку, Симона расстегнула бюстгальтер. Рядом послышался смешок. Я обернулся.
Николя ухмылялся, словно озабоченный подросток.
Макс прибавил громкость магнитолы. В стены тяжелой волной ударили пронзительные аккорды «Nazareth»: «Whisky Drinking Women».
– Царевна иудейская! Встречайте! – закричал Макс.
Да, это она – окутанная сиянием сотен, а может, и тысяч звездочек-пайеток на фиалковом небе Флоренции. Струящаяся, почти прозрачная ткань подчеркивала женственные формы. Голубые волосы ниспадали на обнаженные плечи. Пышная грудь ожила под тонким шелком: две тончайшие бретели, казалось, вот-вот порвутся. Сверкнули браслеты, и руки красавицы взметнулись вверх. Она медленно повернулась вокруг себя, грациозно изгибаясь всем телом. В глубоком вырезе платья розовела едва заметная линия, там, где кожу спины стягивал бюстгальтер. Господи, где эта противная девчонка так научилась двигать бедрами, – плавно, призывно, бесстыже… И зачем она так смотрит на меня?