Логово смысла и вымысла. Переписка через океан - стр. 5
Вы, наверное, сами понимаете, с какой жадностью я прочел два Ваших сочинения. Так сложилось, что почти сразу же, как только пришла почта с книгами, я уезжал на десять дней поближе к солнцу. В прошлом году отпуска летом у меня не было, что будет в году этом неизвестно, а тут нагрянули студенческие каникулы. Протащил Ваши книги вместе со своим компьютером через половину земного шара. Последнюю страницу Ваших «выбранных мест»[3] я уже дочитывал под шумок кондиционера и шелест пальм [4].
Удивительным образом вы умеете обманывать читателя. Когда на 387‐й странице Вы приводите цитату из Рабиновича, предваряя замечанием, что таким образом этот почтенный автор заканчивает обе свои книжки, и когда я начинаю этот пассаж читать, я начинаю волноваться: не может этот почтенный автор такое написать. Для этого надо иметь ум, сердце, не замутненное махровым национализмом, понимание страны и предмета изложения. С чувством облегчения почти тут же узнаю – это Ваше перо [5].
Так вот позвольте Вам, по современной терминологии, «русскоязычному» писателю, сказать, что Вы написали свою книгу замечательным русским языком. Вы прекрасный полемист, иногда я просто хохотал, читая Ваши короткие ремарки. Браво!
Я уже написал коротенькую записку нашему общему знакомому Марку Авербуху, только вынув Ваши книги из упаковки и перелистав их. Боюсь по разным поводам, но мы идем с Вами по одним и тем же следам. И Ф.Ф. Кузнецов, и В.Н. Ганичев – все это и мои персонажи. На пленуме СП России, в самом начале перестройки, когда неизвестно [было], что и куда вывезет, я один единственный не был согласен с назначением этого деятеля «русской православной церкви», перед этим занимавшимся комсомолом, первым секретарем. Ф.Ф. [Кузнецов] был на суде уличен мною в мелком жульничестве, когда он подписал моим именем статью, нужную ему в его политических целях[6].
Знаю я и С.Н. Семанова[7]. Впрочем, недостаточно. Я и не очень всегда лез в писательские дрязги и не всегда вчитывался во все тексты. Вы здесь, конечно, эрудированнее и значительно глубже меня. Собственно успех Вашей книги и книг в известной мере составляет не только чувство уважения и любви к собственному народу – вот написал эту строчку и подумал, а так ли велики различия у людей, говорящих и думающих на одном языке, – но то знание исторических реалий, которые и создают подлинность. Читал с карандашом и коечто пометил.
Естественно, первую «стойку» я делаю на Велижском деле, о котором никогда прежде не слышал. Не слышал я и о поступке [Мордвинова] во время суда над декабристами