Логово смысла и вымысла. Переписка через океан - стр. 20
Сейчас мало кто помнит, что с ЖЗЛ началось возвращение Булгакова. Его «Мольер» именно для ЖЗЛ был написан, но сам Алексей Максимович [Горький] его зарубил, почуяв в подтексте излишнее вольнодумство. А Коротков, зная, конечно, всю предысторию, поставил запретную книгу почти запретного автора в план, пробил и издал! И потом, уже на моей памяти, когда Коротков задумал и осуществил издание альманаха «Прометей», он в один из первых номеров хотел поставить «Понтия Пилата» из «Мастера и Маргариты». Помню до сих пор, с каким упоением мы всей редакцией читали рукопись. Но ситуация тогда еще не созрела, еще несколько лет должно было пройти, прежде чем Симонов сумел пробить роман в «Москве»[50].
Коротков все время раскрепощался и в этом отношении порой опережал самых именитых и заслуженных авторов, которым, казалось бы, вообще бояться было нечего. Помню, шло у нас переиздание книги Корнея Ивановича Чуковского «Современники». Недавно, кстати, ее снова переиздали в ЖЗЛ, я ее купил и с наслаждением перечитал. Так вот, ее запустили в производство, никаких проблем не ожидалось, и вдруг корректуру затребовал [Ю.Н.] Верченко (тогда он был нашим директором), прочитал, вызвал Короткова и говорит: «А ведь постановления ЦК партии о журналах ”Звезда” и “Ленинград” никто не отменял. Очерки об Ахматовой и Зощенко надо снять»[51]. Наш Юрий своим ушам не поверил. Книга‐то уже выходила с этими очерками, никаких нареканий не было, и вдруг – гром среди ясного неба. Все попытки что‐то объяснить оказались тщетными. Тогда Юрий пустил в ход последний козырь: как же мы можем снять, ведь это все‐таки Чуковский, он ни за что не согласится. «А вы поговорите с ним, попробуйте убедить». Юрий позвонил Корнею, ни в чем, конечно, убеждать его не стал, а просто объяснил ситуацию. Затем снова пошел к Верченко и говорит: «Я говорил с Корнеем Ивановичем, он ни в какую не соглашается. Текст апробирован, никакой критики не было – словом, не хочет снимать. На его стороне авторское право, так что делать нечего, надо издавать в том виде, как есть». «Коли так, – отвечает Верченко, – попросите Корнея Ивановича зайти ко мне».
Коротков снова позвонил Корнею, объяснил, что хочет отстоять книгу в полном объеме, нужно проявить твердость. Корней приехал в редакцию, Коротков проводил его в приемную директора, сам остался ждать. И вот буквально через пять минут К.И. выходит и говорит, что согласился снять оба очерка. Юрий наш, как в дерьмо опущенный. А потом еще на собрании всего коллектива книжных редакций Верченко ему добавил: «Нам, товарищи, лучше надо работать с авторами. Вот, например, книга всеми уважаемого Корнея Ивановича Чуковского выходит в ЖЗЛ. Юрий Николаевич Коротков не сумел убедить автора в необходимости снять очерки об Ахматовой и Зощенко. А пришел Корней Иванович ко мне, я ему объяснил, что решения ЦК партии не отменены, мы обязаны ими руководствоваться, и он согласился. Мы все уважаем Корнея Ивановича, но ведь он человек беспартийный, а мы с Вами обязаны проводить партийную линию».