Логово бессмертных - стр. 33

Когда я в очередной раз пришел в себя, то не сразу понял, что меня окружает тишина, что кушетка подо мной больше не трясется и что вертолет, похоже, стоит на земле. Неужели прилетели?

– И долго? – спросили прямо надо мной. Голос, вроде как, принадлежал врачу.

Ответ я не расслышал, говоривший был снаружи.

– И как мы объясним, что места нет? Это же не автобус!

Снова неразборчивое бурчание.

– Ну разве что так. Если контейнер стандартный, то можно и штабелем. Тушу сверху привяжем.

Вдруг все разговоры прекратились и скоро до моих ушей донесся шум подъехавших автомобилей. Захлопали дверцы, послышались крики.

– Это еще что? – услышал я и буквально кожей почувствовал, что говорили обо мне.

– Груз.

– Убрать! – не признающим возражения тоном приказал некто.

– Нет. Наш груз приоритетный, – спокойно сказал доктор.

– Да ты знаешь, кто это?! – с яростью коршуна набросился на врача обладатель властного голоса.

– Не имеет значения.

– Да что б тебя… Саня, Толя! Сюда!

– Давайте сэкономим время, которого у нас и так мало. Меня не нужно стращать вашими троглодитами. Это ведет лишь к затягиванию процесса. Сделаем проще. Ваши Александр и Анатолий помогают вынести наш груз, затем они внесут ваш контейнер, поверх которого мы закрепим наш груз. Только так мы отвезем вашего подопечного в Краснодар. Или вместе с нашим грузом, или он не летит вовсе.

В Краснодар. Мы летим-таки в Краснодар.

– Твою мать! – напоследок выругался обладатель властного голоса, но уже без былой агрессии. – Ладно. Давай.

Упомянутые Толя и Саня выволокли мою кушетку из вертолета и бросили на землю. Бросили так, что в глазах у меня пара фейерверков выстрелила под звук клацнувших зубов. Рука дернулась было, рефлекторно потянувшись к ушибленному затылку. Спохватившись, я настороженно замер, но, похоже, мою неуместную активность никто не заметил. Вряд ли этому способствовало небрежное обращение с моим бренным телом, скорее всего просто ослабло действие трамадола и мне бы очень не хотелось получить новую дозу. Для верности шевельнув нижней челюстью и даже облизав пересохшие губы, я испытал животное наслаждение. Организм просыпался, медленно выбирался из трясины лихорадочного забытья. При этом я понимал, что скоро вернется и настоящая боль. Но даже это в тысячу раз лучше давешнего паралича с единственным вариантом лежать и пялиться в одну точку.

Зажав уголок простыни пальцами ног, я с величайшей осторожностью потянул, каждую секунду ожидая окрика. Но моя хитрость осталась незамеченной и удалось освободить от укрывавшего меня савана сначала правый глаз, а потом и левый. На этом я благоразумно остановился, надеясь, что со стороны все выглядело так, будто простыня сползла сама.