. Вся каузальность – только форма закона основания в мире тел, данных внешнему созерцанию. Там она – связь изменений между собой, так как причина служит привходящим извне условием каждого процесса. Внутренняя сторона таких процессов остается для нас тайной, ибо мы всегда пребываем вне их. Мы видим, что данная причина с необходимостью влечет за собой такое действие, однако, как она достигает этого, что при этом происходит внутри, мы не узнаем. Мы видим, что механические, физические, химические действия, а также действия, вызванные раздражением, каждый раз следуют за соответствующими причинами, но никогда полностью не понимаем сущности процесса. Главное остается для нас тайной; мы приписываем его свойствам тел, силам природы, а также жизненной силе, но все это лишь отговорки. Hаше понимание движений и действий животных и людей также воспринимается нами как необъяснимым образом вызванное их причинами (мотивами). Мы знаем на основании своего внутреннего опыта, что это – акт воли, который вызывается мотивом, заключающимся только в представлении. «Следовательно, воздействие мотива познается нами не только извне и поэтому только опосредствованно, как все другие причины, а одновременно и изнутри, совершенно непосредственно и поэтому во всей его силе. Здесь мы как бы стоим за кулисами и проникаем в тайну, как причина своим сокровеннейшим существом вызывает действие, ибо здесь мы познаем совсем иным путем и поэтому совсем иным образом. Из этого следует важное положение:
мотивация – это каузальность, видимая изнутри. Каузальность выступает здесь совсем иным образом, в совершенно иной среде, для совершенно иного рода познания: поэтому в ней следует видеть совершенно особую форму нашего закона, который предстает здесь как
закон достаточного основания действия … короче, как
закон мотивации»>28.
Это разъяснение Шопенгауэром оснований введения им понятия мотива и даже особого «закона мотивации» позволяет прояснить, что имеется в виду при употреблении понятия «функция мотивации». Шопенгауэр дает ясную характеристику этой функции. Вполне понятный недостаток этого описания – в его излишней метафоричности. Определение мотивации как «каузальности, обращенной внутрь» является, скорее всего, указанием на то, что мотивы – это особые, внутренние побудительные стимулы человеческой деятельности, «внутренние ее причины», но не причины в собственном смысле слова. Последние можно было бы назвать, в стиле Шопенгауэра, «каузальностью, видимой извне». Вряд ли разумно настаивать, как это делает Шопенгауэр, что воление не просто не является определимым, но оно даже невыразимо.
