Ллойс - стр. 65
– Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, – в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. – Ну вот, ыть, а говорили, что свои, – удовлетворенно пробурчал незнакомец. – Свои дома сидят… Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.
– Ага, руки-то опустить можно? – Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. – А то копытами грести неудобно.
– Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! – Из кустов снова раздался непонятный лязг. – Вот. Теперь, ыть, можно, – закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, – теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет – Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам – корм!
– Каким еще баянистам?.. – проворчала Элеум, опуская руки.
****
– Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, – прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. – Вкусно.
– Это да, – блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. – Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. – Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.