Литерный поезд генералиссимуса - стр. 42
Хлесткий удар по лицу заставил диверсанта умокнуть.
– Назови свою фамилию, мразь!
– Рядовой Егоров, – проговорил тот, стараясь не смотреть на старшего лейтенанта.
Ударив ногой в грудь, Романцев опрокинул диверсанта на спину. И, наклонившись, произнес с ненавистью в самое лицо:
– Я спрашиваю, как твоя настоящая фамилия, фашистская гадина?! Ты меня хорошо понял?!
Внутри диверсанта случился какой-то психологический надлом, что было видно по его глазам, враз потухшим. Все пути к отступлению были сожжены, и не оставалось ни малейшей возможности, чтобы выбраться из этой передряги живым.
– Понял… Младший сержант Савельев.
– Когда попал в плен? Где служил до измены родине? – тряхнул Тимофей за грудки немецкого агента.
Отерев рукавом кровь с разбитой губы, заговорил:
– В плен попал в октябре сорок второго, под Сталинградом. Служил в Тридцатой стрелковой дивизии Шестьдесят второй армии. В фильтрационном лагере в поселке Степное, под Курском, был завербован сотрудником абвера штурмбанфюрером СС Фридрихом Ульке.
– Кто в вашей группе старший?
Диверсант кривился от боли, едва сдерживая прорывающийся через стиснутые зубы стон.
– Командир группы капитан Свиридов.
– Это его настоящая фамилия?
– Нет, псевдоним. Не думаю, что кто-то в отряде знает его настоящую фамилию.
– Ах ты падла! – прошипел агент, сидевший рядом. – Как мы тебя сразу не распознали!
Повернувшись, Романцев без сожаления выстрелил диверсанту в лоб. Этого не разговоришь, слишком идейный попался.
– Оттащите эту падаль в сторону, чтобы он здесь не смердел, – распорядился старший лейтенант.
Двое бойцов, взяв убитого за ноги, оттащили подальше в густую высокую траву. Закурили табачок с чувством исполненного долга.
– Почему его не было с вами? – спокойным голосом спросил Романцев, как если бы ничего не произошло.
– Я не знаю… Мы его ждали на месте приземления, но он не объявился. Он должен был прийти и сюда, но тоже не подошел. Может быть, что-то с ним случилось… А может, чего-то почувствовал. Он невероятно осторожный и опытный. Свиридов не однажды бывал за линией фронта.
– Он сам об этом рассказывал?
– Просто обмолвился. Пожалуйста, прошу вас, сделайте что-нибудь с этой раной. – На выпуклом шишковатом лбу диверсанта выступили крупные капли крови. – Я больше не могу терпеть… – скривился он от боли.
– Старшина, – обратился Романцев к заместителю, – вколи ему обезболивающее, да и рану перевязать нужно.
– Сделаем, товарищ старший лейтенант, – охотно отозвался Захарчук.
Вскрыв индивидуальную аптечку, он ввел инъекцию новокаина, после чего умело перебинтовал рану.