Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи - стр. 54

Яковлев вспомнил бледного, страдающего от постоянных болей Наследника, издерганную непрекращающейся болезнью сына и унижениями заточения Александру Федоровну, прекрасные, но печальные лица великих княжон, и ему стало не по себе. «За что страдают они, – подумал он. – Только за то, что в их жилах течет царская кровь?»

Гузаков, лежавший в одежде на соседней кровати, повернул взлохмаченную голову и спросил:

– Что-то случилось, Василий Васильевич?

– Душа страдает, – положив руку на грудь, сказал Яковлев.

– А ты о ней забудь, – посоветовал Гузаков. – Сразу легче станет.

– Душа – самое ценное, что есть у человека, Петя. Нет ничего страшнее, чем стать бездуховным существом. Тогда становится дозволенным все. В том числе и власть над другими душами.

– А мне казалось, что мы с тобой уже давно души дьяволу отдали, – сказал рассмеявшись Гузаков.

– Мне тоже иногда это казалось, – вполне серьезно ответил Яковлев. – А выходит, что Господь просто так к дьяволу никого не отпускает.

– Я думал, что Заславский с Дуцманом передерутся, – сказал Гузаков. – А они, оказывается, одни и те же инструкции имеют.

– Чьи инструкции? О чем ты? – Яковлев вскинул голову и резко повернулся к Гузакову.

– Не знаю чьи, – ответил Гузаков. – Но мы с тобой им поперек горла. Недавно они тут сидели и говорили, что надо звать подкрепление. Иначе царскую семью перевести в тюрьму не удастся. Заславский тут же побежал на телеграф связываться с Екатеринбургом.

– А Дуцман? – спросил Яковлев.

– И Дуцман с ним.

Яковлева словно обожгло. То, что он только предполагал, оказалось правдой. И телеграммы, по всей видимости, уже давно ушли и в Омск, и в Екатеринбург. Только говорилось в них не о помощи комиссару советского правительства, а совсем о другом.

Яковлев вдруг понял, что с самого начала было задумано две операции. Одна, отвлекающая, поручалась ему. Другая, главная, – уральским и омским чекистам. Одновременно с этим намечались и две жертвы – Яковлев и царь. Никакого суда над бывшим царем не будет, он никогда не доберется до Москвы, как и его семья. Никого из них не пропустят дальше Екатеринбурга. Иначе бы не суетились так екатеринбургские чекисты. Надо искать решение. Но какое? Яковлев встал и нервно заходил по комнате.

– Да не принимай ты все так близко к сердцу, – сочувственно сказал Гузаков. – С Дуцманом и Заславским справимся без проблем.

– Если бы дело было только в них, – тяжело вздохнув, сказал Яковлев. – Все намного серьезнее. Настолько серьезнее, что и представить нельзя. Ты на всякий случай предупреди наших людей. А я пойду в губернаторский дом. Мне надо еще раз поговорить с царем.