Литерное дело «Ключ» - стр. 13
И, устремив линзы к месту возможного действа, теперь уже прицельно высматривал ту, единственную, с которой следовало начать дорогу к победе. Увы… Прошел час, миновал второй, а она все не появлялась. Звездою севера или, может быть, юга – какая, в конце концов, разница? Мелькнет головка с трудноразличимым лицом, волна волос откроет и мгновенно спрячет изящный изгиб плеча (хотя какой может быть изгиб? Нынче в моде приподнятые прямые плечи, некая портновская затея, более похожая на протез, чем на такую значимую часть прекрасного тела). Так… Кажется, возникло нечто. Мгновенно настроив бинокль, Василий Андреевич разглядел в плывущем мареве женщину лет сорока, затянутую в модный «официальный» костюм, поля шляпки скрывали форму уха (тоже значимая часть: по овалу, изгибам ушной раковины Абашидзе безошибочно определял либидо – уровень полового влечения и даже потенции). Но вот женщина повернула лицо к фонтану, и полковник увидел приплюснутый нос, маленькие, глубоко посаженные глазки, две черные родинки синхронно расположились на правой и левой скуле – женщина являла собою то, что на бытовом русском языке принято называть витиеватым словечком «мурло». Но не смутился, не бросил бинокль, не поморщился даже: в изгибе рта незнакомки, в форме толстых, слегка припухлых губ, в едва заметном шевелении ноздрей – каждая словно вздыхала, сжимаясь и вновь распахиваясь, будто два маленьких кратера, готовых вот-вот начать невероятной силы извержение, – во всем этом скрывалась истина, которую искал… Василий Андреевич усмехнулся и положил бинокль на стол. Применительно к носу «извержение» вроде бы и не обещало ничего хорошего, но это для профанов, непосвященных. Он, изучающий науку любви, давно научившийся мыслить дискурсивно и действовать на самом что ни на есть «прикладном» уровне, – о, он-то знал: то, что тысяче обывателей от главного процесса жизни человеческой покажется чепухой, скукой невыносимой, даже извращением, – ему, гроссмейстеру, посвященному, обещает то, о чем не поется в романсах, скабрезных песенках, не рассказывается в анекдотах и даже на ухо. Эта уродливая дама несла в себе невероятный заряд. «Проведем подготовку, – решил полковник, ощущая даже некоторое волнение. – Поначалу надо выявить точное время, сопоставить, остальное – дело техники…»
Еще три дня он трудолюбиво устраивался перед окном, дожидаясь ее появления. И она появлялась – всегда в одно и то же время, все с той же умопомрачительной походкой и всегда одинаковым, с поволокой, взглядом в сторону фонтана. На третий день Василий Андреевич даже усомнился: да что же ее, черт возьми, связывает с этим идиотским фонтаном? Тут же промелькнувшая мысль свела с ума: ее поражает, ее восхищает высота струи. Длина как бы… О господи, да ведь такого просто не может быть…