Литературоведческий журнал №36 / 2015 - стр. 34
Магистральный сюжет – это то коренное, субстанциональное в фабуле, характерах, построении и т.д., что как бы стоит за отдельными произведениями некой целостностью, проявляясь, видоизменяясь в них – явлениях, модификациях, вариациях жанра, – при сопоставлении этих произведений, «в контексте» художественного творчества и читательского восприятия [с. 51].
Важно, что здесь Пинский определяет сюжет в частности через фабулу, что дает нам некоторые основания полагать, что это не одно и то же в его понятийной системе. Кроме того, заметим, что перед нами уже общее определение МС, в отличие от специфически жанровых МС, которые, как мы цитировали выше, давал Пинский в отношении хроник, и, как мы цитируем ниже, в отношении комедий:
Вкратце схему магистрального сюжета комедий можно формулировать следующим образом: это клубок нескольких любовных историй, – то параллельно протекающих, то пересекающихся, то сплетающихся воедино, – со всякими превратностями и превращениями, внешними переменами (в положениях персонажей) и внутренними метаморфозами (в их чувствах, влечениях), – во всех отношениях разрешающихся счастливыми развязками, соединением любящих ко всеобщему удовольствию – персонажей, исполнителей, зрителей.
Комедии Шекспира 90-х годов – это прежде всего любовные комедии, в средоточии магистрального их сюжета всегда любовь, высшая ценность в природной жизни всего живого [с. 53, курсив автора].
Итак, получается, что «коренное, субстанциональное в фабуле» и т.д. шекспировских комедий – это любовь. Или еще проще: МС комедий – любовь. Такое определение производит двойственное впечатление: с одной стороны, субстанциональность фабулы, связанная с любовью, – представление не самоочевидное, требующее дальнейших пояснений, а с другой – значение любви в комедиях как раз самоочевидно. Введение сюда понятия «сюжет» да еще с определением «магистральный», по нашему мнению, налагает это второе, очевидное, на то первое, неочевидное, и тем затемняет возникающую понятийную картину. Стоит ли употреблять в этом контексте такое сложное образование, как МС, не проще ли говорить о доминирующем мотиве любви? Кажется, даже и автору проще: «После любви, лейтмотива комедий, мотив дружбы играет в комедийном действии важнейшую и не менее универсальную роль» [с. 60]. Уже из этого видно, что МС – это не совсем сюжет в любом терминологическом понимании этого слова. Не случайно, говоря о структуре действия, Пинский пишет: «Начнем с фабулы, с обычно заимствованной истории, которая легла в основу действия» [с. 63]. Значит, история (часто заимствованная) – это фабула, а клубок, т.е. сплетение нескольких фабул, составляет сюжет. Это уже ближе к введенному в свое время еще формалистами разделению понятий фабулы и сюжета, которого мы коснемся ниже. Пока же, вслед за Пинским, сделаем вывод о том, что «магистральный сюжет включает не все комедии Шекспира. <…> «Комедия ошибок» и «Укрощение строптивой» <…> это еще как бы поиски в разных направлениях и комедийных традициях, своего жанрового сюжета» [c. 70]. Их Пинский относит к предыстории МС. Также выпадают из МС «Виндзорские насмешницы».