Литературоведческий журнал №34 / 2014 - стр. 31
(замечу в скобках, что в этой связи в романе Н. Хвылевого упоминается также Алёша Карамазов: он, говорит Дмитрий, «ставил как-то ударение на любви к дальним. А я вот думаю, что это ударение следует перенести на ненависть к ближним»). Тут явно речь идет о ненависти к вчера еще любимым и верным революционерам-коммунистам.
В приведенном выше диалоге Аглаи и Дмитрия сошлись все нити романа Н. Хвылевого: бывшая «великая идея» для его (Хвылевого) Дмитрия Карамазова – это идея сумасшедшей октябрьской революции, от которой он нынче пытается избавиться, как от чесотки (Дмитрий у Достоевского, между прочим, тоже пытался осудить свою непутевую прошлую жизнь, говоря Алеше: «Но за то себя осужу и там буду замаливать грех вовеки» (1–81). Для героя Хвылевого послереволюционная жизнь – «раковина с калом, куда… смыло революцию», а убедил его в этом ход социалистического строительства, в котором «коммунистическая партия потихоньку да помаленьку превращается в обыкновенного “собирателя русских земель” и скатывается на тормозах к интересам мещанина-середнячка».
Это последнее суждение принадлежит той же Аглае, у которой будто бы есть в роду старые запорожские корни. Она нынче предвидит их кризис («идиотское разпутье») и доказывает, что переход из него на путь новой идеологии, т.е. на путь строительства коммунистической украинской нации, ни он (Дмитрий), ни все Карамазовы не смогут. Потому что (см. выше) нет в Украине надежного и умного пастыря. Герои «Вальдшнепов» отрицают всех предыдущих «пастырей» Украины как нации, не щадят даже Тараса Шевченко, который якобы своим творчеством «кастрировал нашу интеллигенцию… воспитал этого тупорылого раба-просветителя… задержал культурное развитие нашей нации и не дал ей своевременно оформиться в державную единицу».
Как должны были развиваться события дальше – никому не известно: вторая часть романа «Вальдшнепы» вместе с журналом «ВАПЛИТЕ», где он печатался, была пущена цензурой под нож. Поиски этого журнала продолжаются до сих пор, а самого автора романа власти вынудили писать несколько покаянных объяснений, втянули его в разные козни вплоть до сотрудничества с тогдашними гепеушными органами, и он, истерзанный травлей тенденциозной критики да принудительным написанием лживого романа о процветании села во время голодоморной коллективизации, пустил себе пулю в висок. Свой лживый роман он сжег перед самим суицидом, пополнив литературоведение не меньшими загадками, чем загадки сожжения Гоголем второго тома его «Мертвых душ».
В чисто художественном понимании Н. Хвылевой со своими «Вальдшнепами» в тяготении к «Братьям Карамазовым» Ф. Достоевского как будто прямо не уличен. Это, как представляется, писатели разных литературных эпох. Но все же, все же, все же, – как говаривал А. Твардовский в стихотворении