Литературный журнал «ДК» №02/2018 - стр. 2
Моё имя Чарльз Фратчет. Но это, по сути, не имеет значения, потому что память обо мне не сохранится, а все мои работы будут уничтожены руководством университета, которое посчитает их слишком ужасными, чтобы открывать публике. Эта рукопись создана в оправдание и будет пылиться, я надеюсь, до лучших времён, когда мир избавится от суеверных и чересчур набожных дураков, какими я считаю нынешнее общество. Впрочем, не будем вдаваться в излишнюю философию. У меня не так много времени.
С самого начала моя жизнь была полна трагических случайностей и не имела в перспективе ничего, кроме несчастного и пустого существования, подобного моим предкам. Я родился в семье зажиточного бостонского мореплавателя в 1899 году. Мать слишком рано умерла от чахотки, поэтому я её не помнил. Фотографии, не подкреплённые моим личным визуальным опытом, быстро забывались, и в какой-то момент я решил не думать о том, что она когда-то существовала. Отец, как вы догадались, зачастую отсутствовал, поэтому процессом воспитания занимался дед. Умудрённый опытом старик вызывал во мне чувство восхищения, а его рассказы и истории из прошлого – сыграли роль в выборе профессии.
К восемнадцати годам я уже свободно владел языками: немецким и французским. Имел обширные познания в точных науках, неоднократно публиковался в исторических журналах. К сожалению, примерно в то же время трагически погиб отец, который попал в сильнейший шторм в Тихом океане. Дед не перенёс смерть единственного сына, отчего впал в глубокое безумие. Как единственный наследник, я старался держать семейную усадьбу в прежнем состоянии, однако выяснилось, что наша семья была должна влиятельным кредиторам, что закончилось полным разорением. Оставшись практически без гроша, я был вынужден покинуть семейное гнездо и отправиться в Аркхем, в знаменитый Мискантоникский университет, где без проблем поступил на факультет истории.
Обучение проходило гладко. Я удостоился стипендии, которая смогла покрыть мои новые и не совсем законные увлечения. Где-то через полгода мною заинтересовался профессор Джордж Харроу – настоящий мэтр в исторических науках. Его удивил мой неподдельный интерес к древности, поэтому как-то раз он попросил меня задержаться.
Мы сидели в его кабинете, где долго и упорно дискутировали на темы, связанные с древностью. Больше всего я интересовался оккультными обрядами майя и ацтеков, на что профессор поведал мне некоторые тайны. Мой интерес перемешался со страхом, но я так и не смог прервать нашу беседу. В какой-то момент профессор поставил чашку чая на стол и попросил меня проследовать за ним. Мы побрели по ночным коридорам университета в самый старый и недосягаемый до студентов корпус. Дойдя до него, профессор остановился перед массивными дверями и шёпотом сказал: