Литературный автопортрет. Диалоги в виртуальной гостиной - стр. 8

– Галина, как вы считаете, вам было предначертано судьбой стать писательницей или в этом виновата перестройка, заставившая искать пути выживания?

– Говорят, что от судьбы не уйдешь – согласна, но мы сами принимаем участие в том, как она складывается. Для меня судьба – это сплетение двух цепочек событий. С одной стороны, это ряд «вбросов» в нашу жизнь случайностей: болезней, трагедий или нежданного везения, а с другой – собственные решения и поступки, сопутствующие критическим моментам жизни. Не знаю, насколько предопределены случайности, но уверена, что они всегда открывают новые возможности. Они привлекают внимание человека к собственным поступкам и жизни – подобно камню, возникшему вдруг перед колесами автомобиля.

Это как в игре в шахматы: судьба бросает вызов, а ты должен сделать ответный ход. И моя судьба – не исключение. У меня был свой «обвал» – пять дней в реанимации. После выздоровления я круто повернула жизнь, а перестройка оказалась благоприятным фоном для решения оставить инженерную деятельность. Почему-то мне казалось неуместным рассказывать о трудной странице своей жизни, и я прикрыла ее мифом о том, что перестройка «столкнула меня с инженерного стула». Но теперь, двадцать лет спустя, можно и открыться.

– И все-таки, почему вы изменили свою жизнь? Что после «обвала» вас перестало в ней устраивать?

– Все случается не вдруг. Интерес к работе был исчерпан ранее, поскольку я достигла потолка в своей области, была ведущим инженером и деятельность моя казалась мне рутиной. До «обвала» мне не хватало смелости уволиться в никуда, просто уйти «на улицу». Но в новых обстоятельствах прежние причины, удерживающие меня от резкого шага, потеряли всякий смысл. Ведь все теряет смысл перед столкновением с вечностью.

Еще работая в НИИ, я редактировала большую стенгазету, писала для нее рассказы и очерки; посещала литобъединение. Поскольку я уже прикоснулась к литературному творчеству, естественным для меня было найти журналистскую подработку. Я стала внештатным корреспондентом «Вечернего Петербурга», освещая социальные темы.

– Какие темы вы затрагивали?

– Мой проблемный репортаж «Ночлежка без ночлега» (от 8 февраля 1993 года) едва ли не впервые приоткрыл в печати проблемы бездомных. Две недели спустя этот репортаж был перепечатан в «Комсомольской правде». Также я писала репортаж о домах престарелых. Я могла бы рассказать, что мне показывали, и что пытались скрыть, но это тема для отдельного разговора.

Однако больше всего меня расстроило обстоятельство, вызвавшее гордость администрации – идеальный порядок в комнатах. Вот отрывок из моего репортажа: «Кровати застелены без единой складочки. Эта комната – победительница соревнований за чистоту. На тумбочках кое-где молитвенники, но чаще поверхности тумбочек пусты. Нигде на стенах я не видела фотографий детей, родственников». Вымуштрованным старикам не разрешалось иметь никаких личных вещей, что-либо держать в тумбочке – как в казарме. Теперь, если мне случается заходить в комнаты престарелых людей, и видеть там груду милого хлама, я радуюсь за них. Они все же живут, а не уныло существуют.