Литературная матрица: учебник, написанный писателями. ХIХ век - стр. 9

И кстати: «верноподданническое» это письмо, полное наглых самцовских открытий и действительно вылепленное в стилистике мускулистого наива, уже обнаруживает одновременно и ту присущую «Марсовым детям» лозунговую афористичность, которая потом так широко распахнется в «Горе от ума», и привет от бога солнца Аполлона: «Болтливость пьяного есть признак доброты; / Пииты же, как искони доселе, / Всех более шумели, / Не от вина, нет, – на беду, / Всегда они в чаду…»

Солнце переплавляет противоречия.

А сколь противоречива пьеса Грибоедова! За кого Чацкий? За Державу али за Запад?

Он клянет повадки и традиции хозяев России, чиновников, помещиков, военных и глумится над «патриотками», жаждущими прильнуть к воякам. Перелистываем несколько страниц – и вот, пожалуйста, красноречивый наезд на западничество и вопрошание: кто нас удержит «крепкою вожжой»? Ответ очевиден: патриотическая военщина. Не вояки ли берегут границы от собратьев ненавистного Чацкому «французика из Бордо», которого, мол, напрасно пригрели в московском доме? Такой ответ – мимо, в молоко. Ответа нет.

Выходит, и здесь главное – правда солнца?

Парадокс, возведенный в принцип.

Впрочем, противоречия этой пьесы имеют логическое объяснение: в ней уж слишком особенный герой. Вот кто воистину с планеты Марс.

Подлинно свободная личность всегда одинока, но в случае Чацкого мы имеем дело с максимальной заостренностью одиночества. Поэтому эта пьеса будет современной всегда.

Вообразим Чацкого на минуточку нашим современником и вашим ровесником – если не школьником, то студентом.

На первом-втором курсе он ухаживал за Софьей, хорошенькой дочкой ректора, потом укатил за границу, вернулся уже на пятый курс. Вроде бы заграничный дух пропитал его насмешливой вольностью, но Чацкий насмехается и над заграницей – особенно над подражанием ей в институтской среде: над граффити на кафеле в туалете, над иноязычным сленгом в трепе, над Загорецким, который зловеще и заманчиво предлагает «красную таблеточку из Бронкса», над Репетиловым, который всех зазывает на «закрытые молодежные дебаты», «прямо как на Западе» (тут у Чацкого, понятно, и элемент кичливости: мол, я-то лучше вас знаю, как там все устроено).

Софья, расцветшая, еще более пригожая, чем была, влюблена в одногруппника Молчалина, провинциала родом из Твери. Этот Молчалин прилежен, выслуживается перед ректором, угождает Соне. Между ними хрупкие, тусклые, фарфоровые отношения. А по-настоящему-то Леха Молчалин запал на Лизу, яркую девку, троечницу из бедной семьи. Впрочем, и ректору Павлу Афанасьевичу Фамусову она давно уже приглянулась. В друзьях у Фамусова – полковник Скалозуб, силовик, который инспектирует военную кафедру, глупый, но успешный, и Фамусов подумывает, не выдать ли дочку за силовика. И тут возвращается студент Чацкий. Чтобы объявить войну – целому миру.