Лишняя в этом доме - стр. 12

Я не знала насколько это вообще можно назвать работой. Я просто заполняла информацию о товарах на нескольких сайтах. Ничего особенного или важного. Да и платили за это копейки, но, тем не менее, это были мои личные деньги, а я старалась их собирать. Если появлялась какая-нибудь подработка, я и за нее бралась. Например, мне с этим иногда помогала Хизер, но, естественно, тайно.

Если родители узнают о том, что я работала, наказана буду не только я, но и сама Хизер. С этим у нас всегда было сложно – с работой, отношением к омегам и, в частности отношением ко мне, или к Алес.

Омеги никогда не являлись самостоятельными. Их боготворили и их любили. По большей степени к ним относились, как к сокровищам, благодаря чему можно было считать жизни омег особенными. Вот только, по отношению к ним так же действовали совершенно другие правила.

Причем, на протяжении всей жизни.

Например, несмотря на наступление совершеннолетия, омеги еще год находились под опекой родителей. Это было связано с пробуждением. Сам процесс длился лишь сутки, но у многих он частично продолжался еще несколько следующих месяцев. То есть, бывало такое, что организм сбоил. Не критично, но для некоторых только пробудившихся омег это пугало. Некогда правительство решило, что омегам спешить не нужно – будет лучше, если они не будут сразу бросаться во взрослую жизнь, ведь омеги хрупки и слабы.

По этой причине для омег был выделен год – его называли годом «Становления». Во время него они должны были прийти в гармонию со своим телом и душой. Осознать себя. Понять каково это быть омегой. Для этого даже были созданы специальные омежьи школы с уроками, медитациями, физическими упражнениями, выездами в омежьи музеи и так далее и тому подобное. Опять-таки, посещали эти школы ровно год. Поступали туда в восемнадцать, а выпускались в девятнадцать, после чего омеги становились самостоятельными. Во всяком случае, в том понимании, этого слова, которое вообще может быть применено к омегам.

К сожалению, посещение этих школ обязательно. Исключения нет ни для кого и ни при каких обстоятельствах. Даже для такой, как я.

Некогда я искала варианты, при которых могла бы быть освобождена от этих занятий, но, как оказалось, мне не удалось бы этого сделать даже если бы я официально оформила инвалидность. На меня действовали те же законы, что и на остальных омег, а учиться быть той, кем я не могу стать, являлось еще той болью.

Тем более, в своей школе я была знаменитостью. В плохом понимании этого слова. Все знали про Алес – девушку, которая провела детство в детдоме, из-за чудовищной ошибки совершенной в роддоме. Эта история многих тронула. Алес сочувствовали и радовались тому, что она воссоединилась с семьей. Так же все знали про меня – ту, которая как раз должна была оказаться в детдоме. Дочь отбросов общества, которая несправедливо заняла чужое место и десять лет наслаждалась тем, что должно было принадлежать другой.